Читать «Все дальше и дальше!» онлайн - страница 4

Следом за нами пристроился некий молодой человек, он все время бормочет что-то под нос, бросая по сторонам грозные взгляды. Я в полной уверенности, что он ненормальный, но Шестой Дан успокаивает меня: это не псих, а актер с Бродвея, до которого отсюда рукой подать. Парень на ходу разучивает роль. Выходим на Вашингтон-сквер. Там, в мягком свете летних сумерек, группа мужчин и женщин танцует под музыку балканский танец. Рядом еще одна компания отплясывает калипсо. Молодой негр показывает фокусы, извлекая из воздуха языки пламени. Здесь играет оркестрик из четырех человек, там — из трех. Одинокая девица громко поет сама по себе.

Я останавливаю полицейского, который, насупившись, пробирается через толпу, и пристаю к нему с расспросами. Под белоснежной рубашкой у него пуленепробиваемый жилет. «Пусть каждый развлекается как хочет, — говорит полицейский, — а я просто хожу и наблюдаю. Моя профессия не очень-то популярна, так что я крадусь по улицам, как кошка. Не до веселья, когда знаешь, что в любую секунду в тебя могут откуда-нибудь пальнуть».

И слева, из-за деревьев, и справа, из-за кустов, доносится сладковатый аромат марихуаны, его не спутаешь ни с чем другим. Немолодой негр в одиночку поет «дикси», отстукивая ритм по ведру и старой кастрюле. Стремительно, будто молнии, из тени на освещенную улицу и обратно в сумрак скользят мальчишки и девчонки на роликовых досках. Я вглядываюсь в лица мужчин и женщин самых разных национальностей — выходцев из Западной Европы, греков, славян, азиатов, индусов, арабов, африканцев, латиноамериканцев, — и меня поражает, что многие из них похожи на всемирно известных актеров и знаменитостей. В подземном устричном баре возле Гранд-сентрал-стейшн (Большого центрального вокзала) прямо напротив меня сидел вылитый Генри Киссинджер в розовой рубашечке, похожей на пижаму, и с довольным, хоть и несколько глуповатым, видом хлебал суп из моллюсков. На Лексингтон авеню Рабиндранат Тагор с сединами Льва Толстого, глядя на прохожих мудрыми глазами, продавал порнографические открытки. Наблюдая за этим представительным, благообразным старцем, я подумал, что днем он, наверное, сидит в своей лачуге, где-нибудь на пустыре, затерянном среди бедняцких кварталов, и, ударяя в ладоши, раздумывает, согласно учению дзэн-буддизма, какая из ладоней произвела звук, а к вечеру, гонимый голодом, выползает на улицу, чтобы заработать немного денег.