Читать «Ночные рейды советских летчиц. Из летной книжки штурмана У-2. 1941–1945» онлайн - страница 149

Мужчина на войне – это норма, мужчины обязаны там быть, а женщины призвали себя на ту войну сами. Война не была рассчитана на них: вместо чулок давали кальсоны и – никаких предметов женского туалета. Женщина же, она и на войне женщина.

Выход быстро был найден.

Светящиеся авиабомбы не всегда помогали нам в полете, особенно в лунные ночи. А из парашюта САБ получались прекрасные трусики, носовые платки и т. п. Из строп парашюта вытягивали нитки для шитья. Разумеется, никто этим не злоупотреблял. Брали на самое необходимое. Закрыться от улицы тоже была необходимость. Не раздеваться же при всех, на потеху зевакам. А где взять занавески?

Вот и решились девчонки из парашюта САБа сделать занавески, не подозревая, что их обвинят в преступлении.

Я сразу мысленно увидела ставшую нарядной комнату, которую не портили даже деревянные нары, на которых мы спали. Мы завидовали, хвалили. И вот…

– Подсудимая… – Судья назвал фамилию оружейницы Вали. – Вы подтверждаете?

– Да. САБ здорово промок. Он не сработал бы в воздухе.

– Позовите свидетеля, техника эскадрильи по вооружению.

Вошла Лида. Ну конечно же она сейчас подтвердит показания Тамары и Вали. Никто, по-моему, не сомневался, но она сказала:

– Пригоден!

– Но это же ложь, ложь, ложь! – крикнула я.

– А ну, тихо! – приказал судья. – А то выведем из зала.

Дрягина сжала мои плечи.

– Успокойся! Тихо…

Я замерла истуканом. Мысль метнулась к спасительному: «Вот кончится война!..» И споткнулась: «Да, кончится. Может, ты и выживешь. Привыкшая к огню, потерям, страданиям… Выживет, несомненно, и тот, кто готовил этот суд, и судьи выживут. Но как будете жить? Неужели ты думаешь – такая страшная война выветрится из тебя, из других? Выветрится без следа?»

В зале сидели летчицы, бесстрашно летавшие на задания, скованные здесь страхом. Суд как страшный спектакль, а мы – лишние зрители тут. Я почувствовала себя лишней – кому буду нужна такой, отупевшей от войны?! Будущее казалось столь холодным, столь неуютным.

Суд удалился на совещание. Люди высыпали на улицу. И тут я увидела примчавшегося начальника политотдела дивизии полковника Велюханова. Он подлетел к замполиту полка.

– Что за балаган? – яростно крикнул он, не стесняясь нас.

Рачкевич оправдывалась. Получилось так, что из командования полка никто ничего не знал: ни командир, ни замполит, ни начальник штаба. Выходило, что Смерш – это самое главное в армии. Могло ли так быть?

Подполковник подошел к подсудимым и о чем-то с ними заговорил. До меня долетал только мягкий, добрый звук его голоса. Я увидела вдруг посветлевшие лица девчонок. Он их успокаивал! Что-то обещал…

И во мне таяла тяжелая вселенская тоска, которая навалилась на меня в этом дощатом сарае-клубе, где шел неправедный суд. Да, сбитые самолеты, да, погибшие подруги, да, смерть каждый день – война! Она кончится, а жестокость останется.