Читать «Гора трех скелетов» онлайн - страница 71

Уж не знаю, как насчет боснийских красавиц, но жареные колбаски с гарниром из лука и помидоров были действительно божественными. В колбасках было столько перца, жгучего, как холера, что я сидел с разинутым ртом и глазами, полными слез. Мои слезы еще больше вдохновляли восторженного хозяина. Он говорил и говорил, а бедная Йованка переводила за ним, не имея возможности откусить от наколотой на вилку колбаски. Смаргивая слезы, я от души сочувствовал ей, слушал и ел. Уверяю вас, никакая подлива, даже наша польская, не сравнится с тостом вошедшего в краеведческий рай аборигена. Папа Костас говорил о Боснии, но не о той, которая была за дверьми его подвальчика. Грек вспоминал страну своего детства, солнечную, счастливую, населенную добродушными, мирными людьми, называвшимися югославами. Вот за нее мы и чокнулись большими глиняными кружками.

Только после этого я увидел слезы. Слезы на глазах Йованки, колбаску так еще и не попробовавшей. Увидел и понял, что переводить Костаса ей вовсе не в тягость. Йованка упивалась его гимном прежней Боснии, той, которую и она помнила и любила, наверное, ничуть не меньше. Тушь на ресницах у нее поплыла. Она совсем забыла о том, что не любит пива. Когда моя спутница в очередной раз окунула нос в пивную пену, я все-таки позволил себе вмешаться в на диво удачный дуэт. Я перебил грека:

– Костас, вы упомянули Печинац. – Господи, я словно бы сунул палку в спицы велосипеда! – Мы, кажется, видели его утром. – Я перевел взор на Йованку: – Это ведь там нас задержал полицейский?

– Высокий, с усами, лет сорока?… Это Мило Недич, начальник участка, – безошибочно определил Папа Костас. – И чем кончилось?

– Он оштрафовал нас.

– Мило Недич задержал вас на перевале? – Грек снова угадал. – Там недавно разбились два сопляка на мотоциклах. У нас что-то вроде спорта. И во время войны некоторые пробовали проскочить перевал на скорости под обстрелом… Отцы у этих ребятишек воевали на Печинаце. А Мило ужас как не любит трупы на своей территории. Он и во время войны не любил этого.

– Да, он говорил, что воевал на Печинаце.

– Он сказал вам об этом? – удивился наш сотрапезник. – Вот уж о чем с ним невозможно говорить: он может и за пистолет схватиться. Там полегло много наших, сербов, а гору, на которой сидели муслимы, так и не взяли, и Султан ушел целехонький. А когда уже подписали перемирие, тот головорез убил брата Мило. Единственного, между прочим.

– Султан?

– Ну почему же Султан? – непонятно почему рассердился Костас. – Султан сидел себе на горе. Я говорю о Резнике, о снайпере, чтоб ему пусто было, негодяю!.. Извините за резкость. Но и у Султана руки по локоть в крови. Только Султан приказывал убивать, а Резник убивал собственноручно, у него был карабин с оптическим прицелом. Он и меня однажды чуть не достал…

– Вы тоже воевали?

– Я – югослав. Не серб, не хорват, не босниец – просто югослав. Как я мог воевать? С кем и на чьей стороне? И главное, за что? Я здесь построил дом, вырастил детей. Я грек по происхождению, но я был счастлив в Боснии. Если бы кто напал на Югославию, я бы пошел воевать за нее. Но на Югославию напали не чужие, ее уничтожали свои. – В глазах у Костаса сверкнули слезы. – Моей Родины, Югославии, больше нет. А за то новое, что возникнет на ее обломках, погибать не вижу смысла. – Он грустно улыбнулся. – Вам, должно быть, не нравится то, что я сказал?