Читать «Золотые кони» онлайн - страница 50
Жорж Бордонов
Мне не хотелось бы описывать нашу встречу слишком торжественным слогом по примеру поэтов или путешественников с манерным пером, но не могу не признаться в том, что твое появление оказало магическое действие на меня. Знаешь, между просто обаянием и настоящей предрасположенностью к счастью лежит пропасть. Я часто замечал, что обыкновенные люди, хотя и милые, и приятные, легко сдаются неудачам, болезням, неизвестности. Вот почему они остаются без друзей, без любви. В каких-то определенных обстоятельствах им могут льстить, их могут бояться или настойчиво добиваться, но в душе никто не питает к ним настоящей привязанности, а животные, которые свободны от власти условностей, держатся от них подальше. Тебе же стоило только появиться, чтобы покорить и зверя, и человека. Такой же притягательностью обладала Шиомарра, лишь чуть иной: от нее веяло опьяняющей нежностью, тем сочетанием грусти и пыла, податливости и душевной стойкости, против которых невозможно устоять.
В тот вечер она спросила:
— Каким ты был в детстве, Бойорикс?
Это был странный вопрос, по крайней мере по форме. И очень трудный для ответа. Не мог же я, в самом деле, поведать ей об отце-римлянине и матери-галлийке, об их разных взглядах на мир, верованиях, духовных источниках? Рассказать о своем образовании или о том, как я терзался оттого, что меня оттесняет старшая ветвь рода? Я молчал, раздумывая над ответом. Она настаивала:
— Ты не хочешь рассказать о родителях? Почему?
— Они умерли много лет назад.
— У тебя были братья или сестры?
— Я остался один.
— Как тебе, должно быть, грустно!
— Теперь нет.
— Теперь?
В голосе ее промелькнуло едва заметное волнение.
— Да, теперь, когда я на свободе, вдали от этих римских псов.
После недолгого молчания разговор продолжался:
— Расскажи мне, каким был твой отец. На кого из мужчин он был похож?
В этом я мог почти не утаивать правды. Я обрисовал ей облик мужественного человека с орлиным носом и седой шевелюрой под стальным шлемом.
Она задумчиво улыбалась:
— Мой был таким же. Он поседел после нашего разгрома. Если бы он прожил еще три года, то успокоился бы: наш народ возрождается.
— Но чего стоит ваша сила, если римляне стоят в нескольких дневных переходах отсюда?
Она внимательно посмотрела на меня и заговорила о чем-то другом. Затем возвратилась к тому, что ее интересовало: к моей матери, нашему дому. Свою мать я описывал без утайки, это было легко, но что касается дома… Я выдумал другой дом, старался побольше рассказывать о бедствиях вольков, об их горной стране, оливковых рощах, виноградниках, быстрых речках…
Выслушав все это внимательно, она сказала:
— Боюсь, что утомила тебя.
Котус наблюдал за мной из своего угла, подперев голову кулаком.
— Чего молчишь, дружище? — говорил я ему. — О чем ты задумался?