Читать «Великий раскол» онлайн - страница 200

— «Тако единого места антиподы суть антиков того места периики, и перииков антики», — снова уткнулась она в книгу. — «Сие от дефиниции довольно ясно есть и не требует доказания…» Ясно! То-то ясно!.. Ах, мамушка, неясно!

— Что ты, моя золотая! Совсем светло…

— Нет, в книге неясно…

— Ну, глазки, поди, притомила, отдохни…

— Нет, глаза не устали, а не пойму!

— Так у учителя спроси, мое золото.

— Ах, какая ты! — досадовала юная царевна.

И вдруг ей вспомнилась курносенькая, с розовыми щеками Оленушка, княжна Долгорукова, что ныне вдова-гетманша Брюховецкая…

— Что-то она поделывает теперь там, в черкасской стороне?

— Кто, золотая?

— Княжна Оленушка, гетманша.

— В полону она, бедная, сказывают; как убили черкасы ее мужа, так Петрушка Дорошонок, сказывают, взял ее к себе в полон.

— Ах, бедная! Что ж батюшка не отымет ее у Дорошенки? Я попрошу батюшку.

— Да вот Федор Соковнин, поди, скоро привезет от нее весточку, а може, и грамотку.

— Да… А вот сестры его, бедные, Морозова да Урусова… Я батюшку про них спрашивала, так говорит, закону-де супротивны стали.

— О-о-охте-хте! Где уж супротивны!.. Все этот Никон…

Царевна как бы опомнилась и снова нагнулась над книгой.

— Ну, мамушка, не мешай мне.

— Что-й-то ты! Кто тебе мешает? Ты мне мешаешь, вон петлю спустила…

— Ну-ну…

Царевна встала и, глядя в потолок, стала спрашивать сама себя так, как ее спрашивал Симеон Полоцкой.

— «Дистанции мест пременяются ли?» — «Пременяются: путевая убо мест дистанция овогда большая, иногда меньшая быть может; но истинная и кратчайшая дистанция географическая пребывает тая-жде, разве егода познаеши, что суперфиция земная прервется или отделится. Места же зде разумеваем пункты земные недвижимые. И тако ежели суперфиция между двоих мест срединоположенная учинится высшая, то будет и дистанция мест учинена большая, а буде низшая, то будет меньшая».

Это она проговорила почти одним духом наизусть, так, что даже вся раскраснелась.

— Ай да умница! Не забыла, — похвалила она себя. — Поцелуй же себя.

И она подбежала к овальному зеркалу, висевшему на стене, и поцеловала свое отражение.

— Ба-ба-ба! — послышался вдруг возглас в дверях терема. — Ай да девка! Сама с собой целуется…

Мамушка вздрогнула и уронила чулок. Царевна отскочила от зеркала. В дверях стоял царь Алексей Михайлович и улыбался своею доброю улыбкою. И ласковые глаза, и розовые щеки — все так и светилось нежностью.

— Ай да девка!

— Батюшка! Государь! — радостно, зардевшись вся, соскликнула царевна и бросилась отцу на шею.

Он ласково крестил и целовал ее голову.

— А! Как растет девка, — нежно говорил он, положив руки на плечи дочери и глядя в ее лучистые глаза. — Уж скоро и до головы не достану, скоро отца перерастет.

— Ах, батюшка, светик мой, миленькой, государь! — ласкалась девочка.

— Да и что дивить! Девке скоро шестнадцать стукнет…