Читать «Чернильное сердце» онлайн - страница 231

И всё же Элинор и Тереза держались от него подальше, насколько позволяла клетка. От решётки они тоже старались держаться подальше – от пальцев, просунутых сквозь неё, от рож, которые им строили, от горящих окурков, которыми в них кидали. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и каждая радовалась, что она не одна, и в то же время горевала об этом.

На самом краю площадки, у входа, на почтительном расстоянии от мужчин сидели женщины, работавшие на Каприкорна. Здесь не заметно было радостного оживления, царившего на мужских скамьях. Почти все лица были печальны. Женщины то и дело поглядывали на Терезу с ужасом и сочувствием.

Когда на длинных скамейках не осталось ни одного свободного места, на площадке появился Каприкорн. Для мальчишек мест не осталось, они сидели на земле перед чернокурточниками. Каприкорн прошёл мимо них, не повернув головы, не удостоив их взгляда, как будто они были и в самом деле стаей воронья, слетевшегося на его зов. Зато перед клеткой, где сидели его узники, он замедлил шаг и смерил каждого коротким самодовольным взглядом. На лицо Басты на мгновение вернулась жизнь. Увидев, что его господин и повелитель задержался у решётки, он поднял голову и посмотрел на Каприкорна умоляюще, как собака, просящая прощения у хозяина. Но Каприкорн прошёл мимо, не удостоив его словом. Когда он опустился в своё чёрное кожаное кресло, за спиной у него стал, широко расставив ноги, Кокерель. Видимо, он был новым любимцем. – Ох, да не смотри же ты на него так! – набросилась Элинор на Басту, увидев, что он всё ещё не сводит глаз с Каприкорна. – Он же собирается скормить тебя чудовищу, как муху лягушке. Ты бы хоть возмутился… У тебя же вечно на устах угрозы: «Язык отрежу, на куски покромсаю!» Куда же они все подевались?

Но Баста лишь потупил голову и снова уставился в пол между своих сапог. Он показался Элинор пустой устричной раковиной, из которой высосали тело и жизнь.

Когда Каприкорн сел и умолкла музыка, всё это время игравшая на площадке, ввели Мегги. Её вырядили в нелепое платье, но голову она держала высоко, и старуха, которую все здесь называли не иначе как Сорока, с большим трудом втащила её на помост, сооружённый посередине площадки. На нём ничего не было, кроме стула, выглядевшего так потерянно, будто кто-то забыл его там наверху. Виселица с петлёй была бы, на взгляд Элинор, уместнее. Мегги посмотрела в их сторону, пока Сорока тянула её вверх по деревянной лестнице.

– Здравствуй, дорогая! – крикнула Элинор, поймав испуганный взгляд девочки. – Не волнуйся, я пришла просто потому, что хотела непременно послушать, как ты читаешь.

С появлением Каприкорна воцарилась такая тишина, что голос Элинор разнёсся по всему полю. Он звучал твёрдо и бесстрашно. К счастью, отчаянный стук её сердца о рёбра никому слышен не был. Никто не мог догадаться, что она задыхается от страха, потому что Элинор надела броню – непробиваемую, испытанную броню, всегда спасавшую её в тяжёлые времена. С каждым новым горем броня становилась крепче, а горя в жизни Элинор было предостаточно.