Читать «Чернильное сердце» онлайн - страница 230

– Мне пора! – Волшебный Язык резко опустил его на землю.

Музыка смолкла. Внезапно наступила пугающая тишина. Волшебный Язык бегом кинулся в переулок, спускавшийся вниз, к автостоянке.

Фарид поглядел ему вслед. У него была другая задача. Он подождал, пока пламя вырвется из окна, и закричал:

– Пожар! Пожар в доме Каприкорна!

Голос его прокатывался гулом по пустой площади.

С бьющимся сердцем он забежал за угол и посмотрел наверх, на колокольню. Часовой вскочил на ноги. Фарид зажёг второй факел и бросил перед дверями церкви. В воздухе запахло дымом. Часовой остолбенел, обернулся и наконец-то зазвонил в колокол.

Фарид побежал догонять Волшебного Языка.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО, БОЛТЛИВОСТЬ И ГЛУПОСТЬ

И тогда он сказал:

– Я должен умереть, в этом не может быть никаких сомнений; нет мне спасения из этой тесной тюрьмы!

Сказка про Али-Бабу и сорок разбойников

Элинор считала, что может гордиться своей храбростью. Хотя она до сих пор не знала, что ей предстоит, – а её племянница если и была осведомлена лучше, то виду не подала, – в том, что не предстоит ничего хорошего, сомнений не было.

Тереза тоже не доставила бандитам, выводившим её из склепа, удовольствия полюбоваться, как она плачет. А проклинать и ругаться она в любом случае не могла. Голоса у неё не стало, как сношенного платья. К счастью, у неё были при себе два клочка бумаги, измятые, засаленные, слишком маленькие, чтобы вместить слова, накопившиеся за девять лет, но всё же лучше, чем ничего. Она целиком заполнила их крошечными буквами, так что больше там нельзя было уместить ни словечка. О том, что было с ней, она рассказывать не хотела и только с досадой отмахивалась, когда Элинор шёпотом просила её об этом.

Она хотела задавать вопросы – бесконечные вопросы о дочери и о муже. И Элинор нашёптывала ей ответы – тихо-тихо, в самое ухо, чтобы Баста не узнал, что две женщины, которых собираются казнить вместе с ним, знакомы с тех пор, как младшая из них училась ходить между длинными, тогда заполненными до отказа книжными полками Элинор.

Баста держался плохо. Взглянув в его сторону, они всякий раз видели его вцепившиеся в решётку руки с побелевшими под загорелой кожей костяшками пальцев. Один раз Элинор показалось, что он плачет, но, когда их вывели из камер, его застывшее без всякого выражения лицо напоминало посмертную маску. А когда их заперли в омерзительную клетку, он присел на корточки в углу и сидел неподвижно, как кукла, с которой больше не хотят играть.

Клетка воняла псиной и сырым мясом – в ней, видимо, держали собак. Некоторые из людей Каприкорна, прежде чем усесться на приготовленные для них скамейки, проводили стволами ружей по серой металлической решётке. На Басту обрушился такой град издевательств и насмешек, что хватило бы на десятерых. Но он даже не шевельнулся ни разу – по одному этому можно было судить, как велико его отчаяние.