Читать «Тревожные ночи» онлайн - страница 170

Я подтянул в темноте одну за другой роты к краю поляны: на заре нам предстояло идти в атаку. Гитлеровцы, однако, почувствовали наше приближение и в течение нескольких часов непрерывно поливали нас огнем из дотов, поражая в особенности тех, кто, будучи не в силах дольше переносить пронизывающую сырость и грязь окопов, пытался привстать на колени. И природа, казалось, ополчилась против нас: погода стояла отвратительная. Земля от талого снега набухла, как губка. Из стен окопов непрерывно сочилась вода, а сверху днем и ночью сыпал на нас мелкий холодный дождь. Под утро он перешел в мокрый снег. Ветер, с ревом носившийся по лесу, кружил и швырял его во все стороны. Мы промокли до нитки, холод прохватывал нас до костей, пропитанная водою и грязью одежда обледенела и превратилась на груди и спине в затвердевшие плиты.

Немудрено, что мы ждали рассвета злые и ожесточенные. Темнота еще не рассеялась, когда мы пошли на штурм. Бойцы охвачены были дикой яростью, более походившей на отчаяние и безумие.

При первом же броске полегли многие, увы, слишком многие; зарылись лицом в землю, харкая кровью и грязью. Но мы снова поднялись и, сомкнув ряды, с еще большим ожесточением ринулись вперед цепь за цепью. Каждая новая цепь, однако, уже через несколько шагов разбивалась о непреодолимую огневую завесу немецких пулеметов и минометов.

Тогда я сделал попытку поднимать бойцов поротно, чтобы дать каждой роте возможность выиграть хотя бы семь — восемь шагов и так приблизить передние как можно ближе к сети проволочных заграждений. Но и из этого ничего не получилось. Роты сразу же перемешались, и все застряли на одной линии. Только когда стих неприятельский огонь, смогли мы в этом беспорядочном нагромождении тел разобрать, кто еще остался в живых. Измученные солдаты потащились назад по мокрому снегу и грязи, похожие на какие-то черные пугала. Они выискивали норы, в которые могли бы укрыться от неприятельских пуль, или начинали лихорадочно окапываться.

Я между тем связался с нашей артиллерией, и она обрушила на немцев ураганный огонь. Уже через несколько минут их доты и проволочные заграждения потонули в темных клубах дыма и гари.

По окончании обстрела я снова поднял бойцов на штурм, но через несколько шагов нам опять пришлось залечь. К вечеру, после целого дня непрерывных атак, мы находились примерно в двухстах метрах от дотов, амбразуры которых ощетинились стволами пушек и пулеметов. Как и батальон, сражавшийся здесь до нас, мы были остановлены у границы минного поля. От нее до сети проволочных заграждений и далее до стен дотов, расположенных в шахматном порядке, простиралось подлинное царство мертвых.

«Зря только извожу людей!» — подумал я и дал приказ прекратить атаку. Ясно было, что таким путем нам не одолеть немецких дотов. К вечеру я потребовал, чтобы артиллерия вновь обстреляла неприятельские позиции, и под ее прикрытием отвел измученные роты назад в лес. Только очутившись в его кромешной тьме, где нельзя было различить ни деревьев, ни фронтов, где неистовствовали ветер и снег, ощутили мы всю тяжесть обрушившихся на нас страданий и горя. Десятки наших товарищей остались лежать на подступах к минному полю. Стоны раненых, потерявших терпение в ожидании возвращения санитаров, мрачным эхом отдавались в лесной чаше.