Читать «Из первых рук» онлайн - страница 222

Когда я спросил его, не сходить ли мне на Бонд-стрит, он чуть не стал передо мной на колени. Он тут же послал телеграмму сэру Уильяму, и сэр Уильям еще до обеда прислал ответную телеграмму: пятьдесят фунтов и недельный опцион. Остальная сумма — по получении фотокопий и еще одной рекомендации от другого критика или, что более желательно, ученого крикетоведа.

Я согласился предоставить опцион на двадцать четыре часа, и сэр Уильям, который со свойственным ему великодушием был всегда готов оказать доверие там, где по большому счету имелись все основания считать сделку выгодной, выплатил все сразу.

Глава 40

На следующей неделе я так завертелся, что забыл получить по чеку. И сэр Уильям, боясь упустить картину, телеграфировал профессору, чтобы тот зашел ко мне. Но когда он зашел, мы все были в такой горячке, что не сразу его заметили.

Старая часовня походила на верфь — грохот, пыль, канаты и стояки для лесов, лестницы и банки с краской.

Я хотел наносить роспись прямо на стену. Двадцать пять на сорок, оштукатурена, как обычно, крупнозернисто, вручную, с мастерка. Отвесная грязно-серая поверхность с присохшим кое-где пометом, с паутиной у потолка и следами плевков поближе к полу. Пальцы мои так и рвались пройтись по ней кистью номер двадцать четыре. Я почти готов был обнять эту стену.

Но Носатик так разбушевался, что без клеенчатой робы и зюйдвестки к нему просто было не подступиться.

—Н-нельзя наносить роспись п-прямо на стену! — вопил он.— Она не г-готова. Н-надо п-писать на холсте или к-к-к...

—Да, но если возводить леса, придется как минимум ждать две недели.

—И н-нужно ждать, п-пока не возведут леса.

—А мое мнение — что эта чертова развалина не сегодня завтра и без нашей помощи рухнет. Кому тогда нужны будут твои леса? И вообще, если я взялся расписывать стену, того и жди пожара, удара молнии или обвала. А здесь я собираюсь написать самую большую свою картину. Быть может, это вызовет землетрясение или мировую войну, и полгорода превратится в руины.

Носатика мои речи привели в ужас. Нос у него покраснел и словно набряк от отчаяния. Чувства его достигли высокого напряжения. Поначалу он не сумел их выпустить, а потом они вырвались сами, все разом, как мелкая дробь.

—Н-но именно поэтому и надо ж-ждать, мистер Джимсон. Вы не можете рисковать, когда речь идет о такой картине. Не имеете права рисковать.

—Права, Носатик? Картина-то все-таки моя, черт возьми.

—Д-да. То есть н-нет. То есть я хотел сказать — она принадлежит народу. Эт-то шедевр, который принадлежит миру, г-грядущим п-поколениям.

—А может, этим поп-поколениям плевать будет на все картины, кроме кинокартин?

—Прошу вас, пожалуйста, мистер Джимсон. Ведь это серьезное дело. Вы не имеете права идти на риск. Надо укрепить потолок.

—Ни за какие коврижки. Сейчас же приступаю к работе.

—Но часовня может рухнуть.

—И пусть рухнет.

—Но тогда ваша работа погибнет навсегда.

—Пусть погибнет. Все равно останется достаточно дураков, занимающихся живописью и даже росписью. Искусство нельзя уничтожить, даже если забросать его кирпичами.