Читать «В Эрмитаж!» онлайн - страница 94

Но пока никому и невдомек. Не способен предвидеть ничего такого и наш герой. Ему хватает этих прогулок по ледяному городу и размышлений о Потомстве и небесной Книге Судеб. Тем более что настоящее, «здесь и сейчас», тоже весьма интересно и необычно.

Еще не сняты, еще трепещут на пронизывающем ветру с Невы флаги и знамена, развешенные по случаю недавнего бракосочетания. Эта странная, лениво катящая свои воды река ухитряется вбирать в себя всевозможные зловонные отбросы, то выкидывая их на берег, то вновь увлекая на дно. Уровень воды то падает, то вдруг резко поднимается, угрожая городу (и несколько раз река уже доказала, что это не пустые угрозы). Наш герой успел подметить, что характер у Невы скверный и скрытный, коварный и мстительный; конечно, бывает она и блестящей, словно волшебное зеркало, — на закате, когда солнце медленно опускается в воду, красными бликами окрашивая волны и дворцы имперской столицы. Прямо перед Философом — башня Анны Иоанновны, а позади — золотой шпиль нового здания Адмиралтейства. В архитектурном ансамбле расчерченного, как шахматная доска, города этот шпиль перекликается с другим: со шпилем Петропавловской крепости, где покоятся в ожидании зова митрополита останки Петра. На реке стоят на швартовых фрегаты с направленными в разные стороны орудиями и купеческие баржи, груженые и пустые. Иностранные моряки счищают лед с оснастки судов, стремясь поскорее отправиться в путь, успеть до балтийских заморозков. Кареты с иностранными сановниками и послами гремят, пересекая площадь, их благородные седоки надменно восседают за спинами закутанных в тулупы извозчиков и испражняющихся на ходу лошадей. Но им тоже скоро в обратный путь. Отбывают визитеры, сменяются санями кареты, вступает в свои права зима.

Наш герой гуляет по местам, где бродил он вчера, где окажется завтра. Вот центральная часть Невского проспекта. Великолепные магазины и пассажи уже заполонены гуляющими военными, чиновниками в париках, младшими офицерами царской гвардии, женами, домоправительницами, куртизанками. А потом Невский отважно устремляется вдаль, к поросшим осокой болотам, озерам и сугробам, к непостижимо-необъятным просторам России. Но что в эти сказочные дни черно-красных небес и сумасшедшего снегопада вся мрачная слава ее по сравнению с рукотворной красотой этого прямого, как стрела, проспекта? Он переходит через Мойку и с моста наблюдает чудовищные ледяные глыбы, что плывут вверх по течению, шумно сталкиваясь перед входом в гавань. Учитывая погоду, нашему герою повезло, что от особняка Нарышкина до Дворцовой площади и Эрмитажа рукой подать. Он любуется на пышный фасад Растрелли: не здание, а кусок торта, пирожное с марципанами. Рослые стражи в красно-зеленом и серолицые смотрители, защищенные от осеннего дождя и надвигающихся холодов длинными, до пят, шинелями, денно и нощно охраняют царскую резиденцию. Они уже знают Философа и расступаются, чтобы пропустить его.

Он заходит. Его посвященный России дневник — начатый еще в Голландской республике, продолженный в дни тряского заключения в повозке Нарышкина и при свете свечей в его нынешней прелестной спальне — становится все толще, наполняясь, как гусиный зоб, все более рафинированным интеллектуальным кормом. На каждой прогулке грубая российская действительность подбрасывает ему свежий материал. Собственная его Россия, создание его ума и воображения, тоже растет, обогащаясь новыми подробностями. Так что заходит он хорошо подготовленным. Петербург полон добрых друзей, не скупящихся на полезные советы, поэтому Философ думает, что знает, чего ожидать и чего бояться со стороны всесильной матушки-императрицы, которая оказала ему честь своим приглашением и теперь ждет просвещения в своих покоях…