Читать «Имя России. Сталин» онлайн - страница 105

Что же до России Сталина, то в 1932 году — всего через два десятка лет после царской «спортивной Цусимы» — в спортивных клубах СССР занималось

в двадцать раз больше спортсменов, чем их было в Российской империи в год футбольной «Цусимы». От пятидесятитысячной «белой» публики — к миллиону молодых рабочих парней и девчат, — вот путь, пройденный Россией Сталина к 15-летию Октября! А ведь это — не считая новых, привычных к солнцу и воде миллионов мальчишек и девчонок!

Нисский в 1932 году, после двухлетней службы в Красной Армии на Дальнем Востоке, написал пейзаж «Осень. Семафоры»…

Низкий горизонт, рыжая полоска земли с железнодорожными путями, стальные нити проводов с ласточками на них, чистое, просторное серое небо с лёгкими клочками белых облаков… Туда же, ввысь, рвутся клубы белого дыма паровоза, проносящегося под входными семафорами, на одном из которых красное, взлетевшее вверх «крыло» показывает: «Путь открыт».

Через год появилась картина «На путях», где фигурка девушки в белом платье с книгой в руке не теряется на фоне станционного путевого раздолья, а становится приметой жизни, возможной лишь теперь, здесь, в этой стране.

Нисский признавался: «У меня с семафором больше интимности, чем с берёзкой. Паровоз выразительнее и современнее, чем левитановская копна, около него наше сегодняшнее настроение».

Но это сегодняшнее у Нисского не давило природу, а вписывалось в неё.

Чуть позже, в 1937 году, в том самом году, когда московские троцкисты сидели на скамьях «московских процессов», а сам Троцкий публиковал в Лондоне и Нью-Йорке статьи о «мрачной сталинской тирании», друг Нисского Дейнека напишет своё лучшее, быть может, полотно — «Севастополь. Будущие лётчики»… То время дало много картин, точно выражающих время, но вряд ли можно найти другую, так принадлежащую и настоящему новой страны, и её будущему.

Простор моря и неба… Гидросамолёты… Солнце… И три сидящие фигуры — взрослого и двух мальчишек, смотрящих на воды летней бухты и, одновременно, в своё солнечное завтра.

Рабочий Порфирий Полосухин до службы на флоте работал в Свердловске. За шесть лет до того, как дейнековские будущие лётчики уселись на севастопольской набережной понаблюдать за полётами, краснофлотец Полосухин следил вместе с товарищами с палубы крейсера, как над той же бухтой от набравшего высоту гидроплана отделяется чёрная точка. Знаменитый парашютист Леонид Минов впервые в истории прыгнул над Чёрным морем.

Пройдёт немного времени, и русский рабочий парень с Урала сам станет известным пилотом воздушных шаров и парашютистом-испытателем. В СССР Сталина для этого не требовались титулы или деньги. Достаточно было способностей и желания. Девизом жизни становилось: «Кто весел, тот смеётся, кто хочет, тот добьётся».

В августе 35-го года на Всесоюзном парашютном слёте Полосухин познакомился с изобретателем ранцевого парашюта Глебом Евгеньевичем Котельниковым. До революции проект Котельникова рассматривала Комиссия военно-технического управления генерала Кованько. Генерал иронически улыбался:

— Всё это прекрасно. Но, собственно, кого вы собираетесь спасать?