Читать «Татьяна Набатникова» онлайн - страница 56

А у нас тихо.

Вот и терпела своего супостата.

Кстати, что интересно - дядя Коля Бутько не болеет. В нём этот дух неистовый кипит, ну теоретический-то, дядя Коля на него всё внимание, а себя не помнит. “Дядь Коль, как здоровье?” - “Болеть, - отвечает, - глупо”. И знаете, у него - лёгкий шаг...

А я тут невзначай поглядела на свою детскую фотокарточку - глаза густые, как нефть, полные через край. А теперь что? Глаза мелеют с годами, как реки. Такая вот моя экология.

Ну и вот. А потом случилось со мной вот что. Темно было в автобусе, возраст не особенно-то различишь, глаза блестят (остаточно) - и ладно. В чужом краю ночной автобус между двумя городами. И вошёл юноша, сел рядом. Он был без вещей, с одной только трудовой книжкой, которую, усевшись, он открыл, прочитал запись о своём увольнении по собственному желанию, упрятал в карман и посмотрел вокруг победным взглядом человека, совершившего решительный поступок. И я увидела, что его трудовая книжка очень быстро кончится, такой в его лице таился запас потенциальной решимости. Автобус поехал, спинка моего кресла не откидывалась, он мне предложил поменяться - я не принимала дар, и тогда он великодушно ушёл куда-то назад, на пустые места, чтобы я могла бесплатно, не одалживаясь у него, занять его кресло. Такой вот чуткий человек. Потом на остановке он выходил покурить, а возвращаясь, запечатлел в моём сердце серьёзный, бережный взгляд. И снова автобус долго ехал в ночи, сирые пригнетённые светились изредка деревни в снегах, пассажиры все спали под монотонный гул, и только два освободившихся зэка позади меня ненасытно беседовали вполголоса - о воле, о конвое, о консервах в томатном соусе, которые назывались у них “красной рыбой”, о лесоповале и нраве своих машин. Один из них, как я поняла, восстановил списанный трактор, и этот трактор ещё долго работал, а потом всё-таки погиб по чьей-то вине. Он с болью говорил, он любил этот трактор, ведь и в заключении он не мог перестать быть человеком, а значит, должен был что-то любить.

Я полудремала, потом юноша мой прошёл в тёмном автобусе к шофёру, заслонив собой вид дороги; шофёр загодя сбавил скорость, включил внутри маленький свет и выпустил юношу наружу - навсегда, в тёмную пустыню зимы, у своротка, где торчал указатель в строну невидимой деревни. Минуя моё окно, юноша поднял глаза и отправил прямёхонько в меня протяжный луч своего прощального взгляда, потратив на него ох немало силы сердца. Автобус тронулся, поехал, свет погас, все продолжали спать в темноте, а я разволновалась не на шутку: этот его взгляд - он его исторг из себя и отправил, не поскупился, в безвозвратную тьму, без отдачи, вы понимаете, это как в холодный космос запустить без возврата радиосигнал, потратив на него мощность целой электростанции, даром, понимаете - да он, может, печалился по моей юности, утраченной для него, упущенной, это он через меня передавал моей недостижимой юности привет любви, щедрый человек.