Читать «Комедианты» онлайн - страница 246

— Превосходная история! Превосходная жена! — восклицал Дендера. — Вот попались-то мы! И в приданое ошейник, сундук серебра и пожизненная пенсия. Черт бы их побрал! Ха, ха!

Граф смеялся, но смеялся с бешеной злобой. В эту минуту, словно нарочно, вошел слуга и на серебряном подносе подал только что привезенную почту. Дрожащею рукою перебрал ее Дендера, разорвал конверт, на котором узнал почерк Сильвана и упал в кресло, вскрикнув:

— Свершилось! Женился! Едут! Нет средств остановить, они в дороге; завтра, через несколько дней могут быть в Дендерове! Ах, это какое-то проклятие Божие!

— Как, уже женился? — спросил Фарурей. — Уже?

— Торопился, чтобы кто-нибудь не отнял у него это сокровище! Глупец! Архи-глупец! Болван! Пусть же пропадает, пусть гибнет, пусть едет, куда хочет: я не хочу пускать его к себе на глаза! Он мне не сын; отрекаюсь от него навеки!

— Граф, это невозможно, — сказал спокойно маршалек, — ведь вы благословили, ведь вы просили!

— Это было благословение против желания, они врали, они обманывали нас.

— Но вы можете наткнуться на неприятности, у Гормейера сильная рука.

Дендера задумался.

— Что же мне делать? — спросил он.

— Не делать из этого шума, молчать и в молчании вытерпеть, что назначено судьбой. Воевать с человеком и с женщиной, которые могут уничтожить вас одним движением пальца, вам, граф, не годится. Кроме меня и вас, никто не будет знать об этом; вы, напротив, хвастайте судьбой сына, я сохраню тайну, другого средства я не вижу.

Сигизмунд-Август остановился на минуту и подумал.

— Вы правы… Но это убивает меня! Дайте вы мне честное слово, что никто не будет знать об этом!

— От меня — ручаюсь, — сказал Фарурей, — я буду молчать как могила.

Сказав это, в то время как Дендера метался еще в бессильном гневе, маршалек, всегда равнодушный, потому что волнение вредило его желудку, пройдясь раза два по комнате, надел французские перчатки, взглянул в окно и, убедясь, что наступают уже сумерки, стал прощаться, избегая дальнейшего разговора и объяснений.

Можно себе представить душевное состояние графа; потребовалось несколько часов, чтобы освоиться с этим кровавым обманом и явиться со спокойным лицом к жене и дочери с известием о свадьбе Сильвана.

— А! — подумал он, наконец. — Мне остается Фарурей: его буду доить, если глупая Цеся и его не оттолкнет; есть у меня еще Вацлав, который должен бы быть сговорчив; есть у меня голова… a 20 000 рейнских Сильвана, а драгоценности его жены?.. Это во всяком случае что-нибудь да значит. Не пропаду еще и встану на ноги. Надо только кричать во все горло, что Сильван берет восемьсот тысяч чистоганом и после жены ждет около двух миллионов… И это может пригодиться.

Прошло несколько дней, и, по счастью, Сильван с женой не приехали в первую минуту бури; болезнь Эвелины, которая на другой день после свадьбы сделалась опасною, задержала приезд молодых. Довольно было, однако же, огорчения старику Дендере, который, запершись в четырех стенах, скрежетал в гневе зубами, а являясь между людей, должен был казаться спокойным и в минуту грозящего ему разорения владеть собой больше, чем когда-нибудь. С каждой минутой приближался новый год, а с ним и срок условий; со всех сторон опять сыпались требования капиталов, и сам граф, предупреждая некоторых кредиторов и желая их отуманить, приказал разослать им письма с предложением возвратить капиталы, с которых и процентов-то нечем было заплатить. Комедия, по крайней мере, разыгрывалась до конца смело и бойко.