Читать «Белые паруса. По путям кораблей» онлайн - страница 47

— Пошли.

Когда миновали длинное приземистое здание — малярный цех, Костя оглянулся. Над крышей плавно проплывал «парашют» с грузом.

— Майна! — донесся уверенный голос Михаила.

Костя совсем помрачнел и вместе со спутником зашагал в яхт-клуб.

Пришел туда после воскресника и Михаил. Он искал Костю по неприятному, однако неотложному делу.

Завод кончал ремонт пассажирского теплохода «Аджария», поджимали сроки, близился конец квартала. Дела осталось совсем пустяки; в каютах блеск навести и заварить автогеном скобу на топе — верхушке мачты. Как на грех, единственный в бригаде верхолаз Толя Симонюк заболел, заменить его некем. Михаил узнал об этом от Остапа Григорьевича.

— А ты на высоте работал когда-нибудь? — с тайной надеждой спросил докмейстер.

— Не довелось, у нас в Семихатках таких объектов не было.

— Вот беда, — старик сдвинул на ухо неизменный свой берет. — И работы-то немного, да сложная она, умения требует. Опять же опасная — метров десяток от палубы, не каждый выдержит, того и гляди голова закружится.

«Аджария» стояла у соседнего причала, и мачта ее была отсюда видна хорошо — высокая, тонкая. Казалось, до верхушки ее далеко-далеко, там сразу начинается густое небо, по которому плывут облака.

— Костя Иванченко бывало такие задания выполнял, — задумчиво проговорил Остап Григорьевич.

Михаил вяло ответил:

— Поговорю с ним, может, меня и послушает. Надо только получше попросить, он это любит — чтобы просили.

Остап Григорьевич пошевелил усами.

— Попробуй, конечно. Только вряд ли согласится. С Сенькой Шутько теперь дружит, а тот… — покачал головой и скупой жест достаточно ярко охарактеризовал его мнение о Сеньке.

Михаилу тоже не хотелось обращаться к Косте с просьбой. Отношение Костино, разговор свысока все больше раздражали и обижали Михаила. Трудно просить такого человека о чем бы то ни было.

«Но я ведь не по личному делу обращаюсь, по заводскому», — подумал Михаил. Вслух сказал:

— Хорошо, попробую.

И пошел в яхт-клуб.

Сенька, Костя и еще двое, незнакомые Михаилу, кажется, такелажники, играли в домино. Азартно стучали костяшками, приговаривали:

— А вот тебе!

— Я — мимо!

— Получи дубль.

Михаил никогда не любил домино, сейчас эта игра показалась особенно раздражающе шумной и глупой. Преодолевая неприязненное чувство, позвал:

— Костя, на минуту.

— Сейчас, — бросил через плечо Костя.

— Погоди, кончаем, — добавил Шутько, который играл в паре с Костей. — Давай, Костик.

Волей-неволей пришлось смириться. От нечего делать наблюдал за играющими. На смазливом лице Кости то тревога, то удовлетворение, то нетерпение, то разочарование, — он вкладывает в игру не разум, а чувство. Шутько иной. Его бесцветные глаза, заурядная физиономия не выражают ничего, кроме сосредоточенности, расчетливости. Он держит в памяти все ходы, сумел изучить характеры игроков и старается действовать наверняка.

Наконец, Шутько с размаха ударил костяшкой по столу — Михаила передернуло — и заорал: «Встать, козлы!»

Костя подошел к Михаилу. Тот с удивлением почувствовал запах водки, увидел красные Костины глаза. С утра и выпивши? Это с Сенькой он, не иначе.