Читать «Белые паруса. По путям кораблей» онлайн - страница 132

Сзади меня кто-то крякнул. Я оглянулся. Наверно, мистеру М. не спалось, и он покинул лоцманскую каюту.

— Ну, — сказал я. — Как вам это нравится?

Лоцман пожал плечами, полез в карман за сигаретой.

— Откровенно говоря, совсем не нравится. Но ведь кто-то занимается этим и платит за это деньги… Не только в нашей стране — и в других…

Как тогда, в Триполи, мысль моя улетает далеко-далеко. Вот я уже не в кают-компании судна, стоящего на якоре и тумане, а бреду по улице с человеком, который исполнен «сверхмодных» взглядов.

— Вы ничего не понимаете, — объясняет он. — Пора узости мысли прошла, нечего пренебрегать вкусами 3апада. Довольно разговоров о «низкопоклонстве», «нашем приоритете», — последние слова произносит довольно-таки ядовито.

Мы долго спорили тогда и разошлись недовольные друг другом.

— Ну, да, — отвечаю лоцману, который успел достать сигарету из кармана и неторопливо разминает ее пальцами. — Кто платит, тот заказывает музыку.

— Впрочем, мне все равно. Искусство не моя специальность. В нем тумана больше, чем за иллюминатором этого судна. — Мистер М. закуривает, и мы погружаемся в молчание.

Стеклянный квадрат иллюминатора побледнел. Туман стал реже.

Наверху, на капитанском мостике, послышались голоса. Лоцман потушил недокуренную сигарету и вышел из кают-компании. Я последовал его примеру. В коридоре встретился «чиф» — старший штурман, и сообщил, что сейчас снимаемся с якоря: пришел ветер и убил туман. Жизнь моряков проходит в тесном общении с ветром, волнами, дождем, и это отразилось на языке. Говорят: «ветер убился», то есть стих. «Работает течение». «Туман ушел». «Дождь убил ветер». Погода, безличная и безразличная для горожанина, моряку друг или враг. Сейчас ветер помог нам. Его шквалистые удары немного разогнали туман.

Вира якорь — «Горизонт» снова двинулся вперед.

А двигаться ему становилось все труднее. Лед уплотнялся, делался сплошным при выходе из Зунда. Отдельные льдины припаивались друг к другу, объединялись в ледяные поля. Кое-где преграждали путь торосы и ропаки. Большие белые пространства смыкались, не оставляя между собой дорожек разводий. Когда стемнело, включили прожекторы. Шел снег — время от времени. Белые мухи порхали в синеватом электрическом луче.

Я отправился на бак. Впередсмотрящий — матрос первого класса Владимир Дмитриев, нахохлившись, глядел в мутно-белую даль, стараясь найти лазейку между полями. Внизу слышался непрерывный шорох, хруст, кряхтение. Наткнувшись на особенно прочную льдину, «Горизонт» упирался в нее носом, начинал трястись, крениться. Было такое впечатление, будто теплоход волочат по булыжной мостовой.

Милях в пяти виднелись огни судна, которое тоже пробивалось курсом на зюйд.

— Дальше — хуже, — коротко сказал капитан, когда я вернулся на мостик. — Пока что надо сдавать лоцмана.