Читать «Белые паруса. По путям кораблей» онлайн - страница 131

А туман опять сгущается. На мостике, рядом с капитаном, стоит лоцман мистер М. — среднего роста, плотный, с молодым лицом и взглядом, хотя лет ему явно за пятьдесят. Из-под плаща на лацкане традиционного для моряка темно-синего костюма выглядывает знак Общества королевских лоцманов Дании. Петр Петрович и мистер М. изредка перебрасываются короткими фразами на английском языке. А больше всматриваются и вслушиваются в туман.

Усилия их напрасны. Белый коридор по обоим бортам «Горизонта» узок и непроницаем. На экране локатора куда то и дело заглядывают лоцман, капитан, вахтенный помощник, а за ними и я, видны десятки светящихся точек — судов, которые так же ощупью пробираются сквозь туман, как мы. Совсем рядом Копенгаген, до злости обидно, что так и не увидишь его. Справа, слева, спереди, сзади откликаются сигналами на наш сигнал.

И вот тут чуть не произошло то, что могло произойти в любую минуту нашего пятнадцатидневного плавания в тумане.

Резкий звон рынды на баке, голос впередсмотрящего: «Судно прямо по носу!» А оно — вот. Черный корпус рудовоза возник и тотчас растаял. Встречный прошел так близко, что взбурленная винтом его волна звонко шлепнулась о борт «Горизонта». На этот раз авария нас миновала. Нет скрежета стали о сталь, плеска врывающейся в пробоину воды, человеческих криков. Все спокойно.

— Капитан, — голос лоцмана чуть прерывается, как от одышки. — Надо отойти от фарватера и стать на якорь, пока не ослабнет туман. Иначе я снимаю с себя всякую ответственность.

Кравец устало кивнул. Больше недели он почти не спит, по восемнадцать часов подряд не сходит с мостика, похудел, оброс. В Ла-Манше был случай, когда ему пришлось по зову помощника выскочить на мостик прямо из ванны, кое-как одевшись, не успев смыть мыло с волос. Еду капитану приносят в рулевую рубку.

Сейчас Кравец понимал, что всякому риску есть предел.

Как только «Горизонт» отдал якорь, капитан сразу ушел к себе — урвать час-другой для сна. Расположился на отдых и лоцман, объяснив, что предыдущая ночь была для него очень трудной.

Спустившись в кают-компанию, я скуки ради включил телевизор. Транслировался балет.

Принято считать язык танца интернациональным. Содержание этого балета осталось для меня таким же загадочным, как смысл негромко произносимых женщиной-диктором шведских фраз.

Сперва на экране были Он и Она в классических трико и пачках. Медленно двигались под печальные голоса скрипок. Без всякого логического перехода Она стала служанкой матросского кабачка, лихо виляя бедрами, разносила пиво. Он, Арлекин, из дальнего угла с тоской следил за любимой. Вслед за сценой в кабачке началась совершенно невообразимое: смутные тени лазили по вертикальным конструкциям, напоминающим строительные леса, изгибались девушки в откровенных костюмах, скелеты со светящимися глазницами «оторвали», как выражались когда-то в Одессе, пляску в ритме польки-бабочки. И снова Он и Она в современной гимнастической одежде, где-то на дюнах, под холодным ветром судьбы.