Читать «Переправа» онлайн - страница 101

Наш лейтенант одержим идеей сотворить из нас воинов широкого профиля, чтобы каждый в экстремальной обстановке сумел заменить собой чуть ли не весь взвод. Уверен, что этой глобальной идеей он заразился от своего энергичного друга старшего лейтенанта Хуторчука. Это, я вам скажу, мужик — супер! Инженер, вояка, спортсмен… Помните героев Богомолова? Хуторчук из таких. Его воины ходят по струночке — для них попасть на язык ротному страшнее губы. Сам слышал, как он промывал мозги ефрейтору, — у горемыки аж спина взмокла от перегрузки. При этом ни одного ненормативного слова: все по высшему классу, интеллигентно.

Степанов и Михеенко собрали МАЗон, поставили его на колеса. Мы выкрасили восставшего из обломков, как положено, в зеленый цвет и торжественно нарекли Леопардом. Теперь тренируемся в очередь с хуторчуковцами, но так, чтобы не нанести вреда плановой работе и занятиям. Иначе Дименков…

Вы, конечно, догадываетесь, комиссар, что я говорю о понтонерах. Штатные водители занимаются по другой программе и с другими инструкторами. Наш главный инструктор — Коля Степанов. Кто лучше его знает машины? Разве Степа, но не лучше, а вровень.

За железнодорожным переездом от шоссе ответвляется старая дорога, которая петляет по полям, лесам и оврагам и, худо-бедно, многие годы старательно обслуживала разбросанные по области мелкие населенные пункты. Эта заячья тропа идеальное место для тренировок — верти баранку и не боись ни встречного, ни поперечного. Таким образом мы не только учимся водить, но и осваиваем езду по пересеченной местности.

За рулем, как обычно, сидел Коля Степанов. Рядом с ним лейтенант Малахов. А мы с ребятами и Вовочкой Зуевым в кузове. Леопард трясся, как одержимый, прыгал через рытвины с резвостью голодного зверя. Я засунул руки в рукава бушлата и смотрел в небо, пригревшись между высокой спинкой кабины и широченной спиной Степы Михеенко. Вместе с холодными ветрами и утренними заморозками небо потеряло высокую голубизну, опустилось и приобрело устойчивый цвет солдатской шинели.

Сегодня утром мы бежали на развод, разбивая каблуками стеклянные лужицы, но полковник стоял на трибуне освещенный солнцем. Днем работали в учебке, раздевшись до маек, — кочегары нагнали температуру до убойной. Давно кончились времена строительной грязи и пыли. Мы спускаемся с этажа на этаж, оставляя за собой новенькие классы с белоснежными потолками, с бежевыми, салатными и голубыми масляными стенами, отражающими свет электролампочек. А после обеда ударил снежный заряд, задул ледяной ветер, но Леопард вытрясал из нас душу вместе с холодом. Да нам и некогда было мерзнуть, мы были заняты ответственным делом — сочиняли песню.

Наш лейтенант — генератор идей. Я думал, что на совмещении профессий его надолго заклинит: освоим машину, начнется радио, телефон и так далее. Между прочим, есть еще водолазы, катера… непочатый край для овладения и освоения. Но Малахов оказался разностороннее. Он предложил нам самим написать песню. Идея была и заманчивой, и вздорной. Ни одна рота в полку не имеет собственной песни — пробавляются, кто чем может. Но… пуговицу к шинели пришить и то надо уметь. Правда, Мишка Лозовский недавно придумал смешную песенку о нашем Двужильном: По-моему, Митяев был польщен, хотя и крепко озадачен. Он человек конкретный, аллегории не по его части. А к Мишке у него слабость. Оказывается, в армии хороший запевала на вес золота.