Читать «Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.» онлайн - страница 408

Единственное разумное объяснение — это искренняя вера Желябова в то, что ему ничего не угрожает: он выполнил свои обязательства перед Александром III и перед Катковым — теперь и они должны выполнять свои обязательства! Рациональный же смысл этого поступка был в том, что взяв на себя главную вину, он автоматически, по всем канонам всякого судебного права, сделал меньшей вину и Рысакова, и всех возможных подельников, которых еще не арестовали. Поскольку главный обвиняемый имел гарантию сохранения жизни, то и остальные ее автоматически приобретали. Гуманный смысл замысла Желябова не вызывает сомнений, только вот исполнение никакой пользы никому не принесло.

Вот у Александра Михайлова нечто подобное получилось. Он оказался тоже главным обвиняемым на процессе 20-ти террористов в феврале 1882, получил, как и большинство остальных, смертный приговор, но его помиловали, как и почти всех остальных; только Суханова казнили — под предлогом того, что он оказался офицером, изменившим присяге. Таким образом последнего по злобности вытянули из-под защитного крылышка Михайлова.

Зато это «гуманное» выполнение обязательств, взятых на себя Катковым (заметим, что никакого Лорис-Меликова тогда уже и в помине не было!) и подтвержденных руководством государства и полиции, вылилось всем этим «помилованным» в условия заключения, самые жестокие за всю современную историю России. Конечно, бывали тюрьмы и лагеря при разных политических порядках, где людей попросту уничтожали. Но в Алексеевском равелине установили нечто просто ужасное: это была беспрерывная пытка всеми условиями режима.

И на суде, и при дальнейшем заключении в равелине Михайлову, в отличие от остальных, не дали ни с кем и словом перекинуться — слишком жуткие секреты он знал. В равелине ему просто никогда не давали выходить из камеры, к тому же изолированной от остальных в особом коридоре. Железная воля Михайлова позволила ему бороться за жизнь еще почти два года — он умер 18 марта 1884 года. Причем Фроленко передает намек о нем М.Е. Соколова — знаменитого тюремного смотрителя по прозвищу «Ирод»: «раз как-то проговорился: «Умереть-то он умер, но не от цинги — особо!..» Большего от него нельзя было добиться».

Зато сразу, как только Михайлов умер, заметно смягчился режим содержания остальных, получивших почти ускользавшие уже шансы на выживание.

Несомненно, этот странный и страшный сюжет — плод исходного соглашения, заключенного еще летом 1880 года и модернизированного благодаря усилиям Тихомирова.

Тихомиров повел себя после 1 марта довольно странно. С одной стороны, он принимал энергичные шаги к немедленному закреплению хоть каких-то достигнутых успехов. Он стал автором знаменитого письма «Исполкома Народной Воли» к Александру III, призывавшего к немедленной амнистии и созданию народного представительства на основе всеобщего избирательного права. Со своей стороны «Исполком» торжественно обещал немедленно сложить оружие при выполнении этих условий молодым царем. Зная предполагаемые условия негласного договора Каткова с террористами, понимаешь, что письмо было просто напоминанием о них.