Читать «Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.» онлайн - страница 267

Но не петербургские революционеры делали погоду в России в мае-июне 1878 года, когда в Берлине собрался общеевропейский конгресс. Политическую инициативу в это время перехватили киевские революционеры.

«Первым систематическим сторонником терроризма можно считать Валериана Осинского. /…/ Это был человек /…/ способный /…/ энергичный и особенно пылкий: характер скорее польский, чем русский (хотя Осинские — русские). Он не был уже мальчиком, пробовал действовать в земстве и т. п. И вот он убедился, что «ничего нельзя делать», т. е. в пользу того, к чему его только и тянула душа, — в пользу полного переворота России. Он тогда перешел на чисто революционный, террористический путь.

Он его основал, создал «Исполнительный Комитет русской социально-революционной партии». Основан «Комитет» был в Киеве, если только можно говорить о резиденции некоего призрака. /…/

Просто несколько человек согласились, чтобы была «фирма», и от ее имени действовали. Но в сущности, насколько мне известно, никто из них даже не слушал этого воздушного «Комитета» и действовал, кто как хотел, по свободному соглашению. Объединял всех сам Осинский, не как член Комитета, просто как личность. Ему верили, его слушались до известной степени. «Комитет» же был только для рекламы, «на страх врагам», чтобы эти враги думали, будто бы есть «организация» сильная и правильная.

«Комитет», т. е. Осинский, конечно, завел и печать. Выпускал прокламации и т. п., главное же занялся террором, т. е. мелкими политическими убийствами. Их было совершено Комитетом очень немного. Убит жандармский капитан Гейкинг, совершено покушение на жизнь тов[арища] прокурора Котляревского, да еще, помнится, под фирму Комитета было зачислено убийство в Ростове-на-Дону изменника рабочего Никонова. Кажется, больше и не было у них крови».

Но главное было не в крови, пролитой соратниками Осинского (хотя, конечно, кровь людская — не водица!), а в комплексном заговоре, основным элементом которого было освобождение из тюрьмы «героев» Чигиринского дела.

Михаил Фроленко, вернувшийся из столицы в конце января или в начале февраля — когда отпал вопрос о покушении на Трепова — при фальшивых документах на имя Фоменко занял мелкую служебную должность в Киевской Лукьяновской тюрьме и принялся делать там карьеру.

Это была чрезвычайно опасная и сложная операция, на какую за всю историю российского революционного движения был способен, возможно, один только Фроленко.

В 1903–1905 годы некоторые эсеры-террористы при подготовке нападений успешно вели образ жизни извозчиков, мелких торговцев и домашней прислуги — это тоже было непросто интеллигентным молодым людям, но не так опасно, как в ситуации Фроленко. В тюрьме, заполненной и политическими, и уголовными, и бытовыми преступниками, было множество мелких стукачей, желавших хоть ненамного улучшить свою жалкую участь — они исправно докладывали начальству обо всем подозрительном. Кроме того, Фроленко мог быть узнан и нечаянно выдан любым из заключенных революционеров — ведь сам он крутился в радикальной революционной среде уже с 1871 года, и такое действительно едва не произошло.