Читать «Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4» онлайн - страница 39

Я снова начал презирать — так крепко я еще никогда не презирал. Еще бы — мы работаем, терпим, когда градины падают нам на корпуса, а он сбежал, подумаешь, неженка. Струсил. Обыкновенно струсил, как не трусил еще никто из нас. Испугался мелких градин, забился под станцию, забывая о своей работе. Тру-ус… Уж в чем-в чем, а в этом я отказать себе не мог — проехал мимо станции, обдал проклятый вездеходишко потоками грязи вперемешку с градинами и песком. Экскаватор закрыл башню ковшом да так и стоял и даже не ответил ничем, видно, чувствовал, что он трус.

Среди нас — трус.

Ничего в этой жизни не понимаю.

— Видали труса? — так я сказал Графографу, имея в виду вездеход, который сбежал. — Мы все работали, когда он спрятался, а он сидел на станции и ничего не делал. Он как будто не понимает, что мы пришли сюда исследовать и умирать.

— Ошибаешься, — Графограф стал неожиданно серьезен, — он-то как раз пришел сюда не для того, чтобы умереть. Он… он как будто не должен умирать, не имеет права. Тут на моем веку уже сменилось три Рукоята, четыре Глаза, шесть собирателей грунта. А он жив и всегда будет жив, этот никчемный вездеходишко.

— Но почему? Почему именно он? — Острая несправедливость обожгла меня. — Почему один из нас должен жить вечно, а мы должны умирать? Почему бессмертны не я, не ты — а он?

— Не знаю, — признался Графограф, — я это исследовать не могу, а потому не знаю. Да и вообще, изучает — кто? Глаза, уши, магнитные радары, локаторы… только ничего не понимают.

— А понимает кто? — не отставал я. — Компьютеры, что ли?

— Вот он понимает, — Графограф ткнул острым самописцем в сторону паршивого вездеходишки, — у него и спроси.

Может, на этом бы все и кончилось, если бы я не увидел ползущего из-за холма Рукоята, — но я встретился с ним и понял, что отступать нельзя. Я, конечно, был создан не для того, чтобы думать, — но немножко думать я все-таки умел, как раз столько, чтобы выжить в этом мире. Я вспомнил падающие градины, машинку, спешащую к укрытию, и понял…

— Вот что, друг, — я подцепил Рукоята своим ковшом, — я знаю, как его убить.

Я думал, он будет спрашивать: «Кого? Зачем? О чем ты говоришь?» — но он ничего не спрашивал. Он понял меня — и от этого стало как-то не по себе, что он меня понял.