Читать «Помпеи» онлайн - страница 142

Чрезвычайно любопытна надпись — только одно имя философа Сенеки, выписанное красиво, хотя и с пропуском букв (пропуск, впрочем, дополнен). Сенека был единственным человеком в римском обществе, который возмущался гладиаторскими играми: «Человек священен для человека, — пишет он, — а его убивают на забаву и потеху». Как далеки мы от золотого века, когда «жалели бессловесную тварь. Теперь человек убивает человека не из гнева или страха, а просто, чтобы посмотреть, как он умирает». Жестокость толпы, которой «бросают людей как бросают их львам и медведям», вызывала в нем горячее негодование. Он предлагал бороться с этим «застарелым злом» и «развращенностью нравов» с помощью правительственных декретов, подкреплять которые должны убеждения и советы, сами по себе бессильные. Человеку, написавшему имя философа, эти взгляды его, видимо, были известны. О чем думал он, выводя полностью на стенах гладиаторской квартиры: «Луций Анней Сенека»? Обращался ли к далекому, никогда не встреченному им другу, не подозревавшему даже о существовании писавшего? Искал ли утешения в сознании, что есть на свете душа, сочувствующая и жалеющая? Одно голое имя не позволяет ничего утверждать, давая только простор для догадок.

Глава X

ДЕРЕВЕНСКИЕ УСАДЬБЫ

Усадьба под Боскореале В полутора километрах к северу от Помпей, у самых склонов Везувия, откуда открывается широкий вид на весь Неаполитанский залив, возле маленького нового городка Боскореале лежала деревенская усадьба, которую раскопали в 1895 г. Находку эту можно считать одной из самых счастливых: среди ряда сельских усадьб, открытых в окрестностях Помпей и Стабий, нет ни одной, которая сохранилась бы так хорошо, как эта. Усадьба под Боскореале не только позволяет проникнуть в ее хозяйственную жизнь, но и дает ключ к пониманию этой жизни в остальных усадьбах. Совокупность полученных сведений позволяет нам представить вполне конкретно, чем было сельское хозяйство Кампании в I в. н. э.

Древний италиец любил деревню; если его удерживали обстоятельства большую часть времени в городе, особенно таком большом, как Рим, то каждую свободную минуту он стремился провести в стороне от его сутолоки и шума, на лоне природы. Гористые окрестности Рима, побережье Лация и Кампании были усеяны дачами и сельскими усадьбами; восклицание Горация: «О деревня, когда же я увижу тебя!» подхватили бы от всего сердца многие, причем не только из его современников. Письма Цицерона и Плиния Младшего достаточно свидетельствуют о горячей любви, которую люди того времени испытывали к своим деревенским уголкам, о покое и уюте, которыми они там наслаждались, о радостной их заботе сделать еще краше, еще лучше эти места, где, по словам Плиния, они пользовались «полнотой телесного и душевного здоровья».