— Красавица! Почем берешь за унцию?— Штаны украли!— Наливай бокал!— Кто, Мюнцер? Нет, не знаю. Что за Мюнцер?— Какой-то немец.— Сроду не слыхал.— Горячие! А ну, кому горячие!— Сними две карты. Ставлю пять монет.— Подайте на стакан вина незрячему!— Купи телегу — повидаешь свет!— Он был учитель. Или проповедник.— Украли лошадь!— А штаны — нашлись!— Его казнили. Он стоял за бедных.— Ну, это врешь! Какая в том корысть?Ах, ярмарка!Немало свежих истинЗдесь сохраняет свежесть много лет.И Мюнцер,Тот, что умер бескорыстно,Давным-давно покинул этот свет.
ПОСЛЕ МЮНЦЕРА
Истинно говорю вам, я буду возмущать народ. Прощайте!
Мюнцер
Сто лет после Мюнцера. Кастель Сант-Эльмо. Тюрьма.Кромешная тьма, над которой в веках вознесетсяТакой же мятежный, не знающий страха Фома,Сквозь тьму подземелий пробившийся к «Городу Солнца».Как мир этот тесен и как бесконечен срок,Который тебе в этой затхлой могиле отпущен!Фома Кампанелла, с тобою всевидящий бог,Тюремщик всевидящий и вездесущий.Но тщетны усилья и каменных стен, и оков,Всевидящих стражей и прочих союзников мрака.Фома Кампанелла пробьется сквозь толщу веков,А им никогда не подняться из бренного праха.А время идет. После Мюнцера двести лет.И, смертью своей прерывающий жизни молчанье,Священник из Реймса, крестьянский философ МельеОставит потомкам свое «Завещанье».Он бога отвергнет, тиранов земли проклянет,Он голос поднимет в защиту веками безгласных.И с жизнью покончит. И кара его не найдет,Поскольку над мертвым владыки не властны.Неправда, что смерть налагает молчанья печать,Вы только сказать свое слово сумейте.Порою для этого нужно всю жизнь промолчать,Чтоб вдруг, заглушая живых, заговорить после смерти.Как мчатся века! После Мюнцера — триста лет.Но год двадцать пятый, как прежде, в мятежники призван.Сенатская площадь. Российской империи цвет,Сомкнули ряды перед строем веков декабристы.И будет Россия отныне нести этот пламенный стяг,И падать, и гибнуть, и дальше идти — до предела.И будут шагать по бескрайним российским степямИ Мюнцер, и добрый Мелье, и неистовый Кампанелла.О них, об ушедших, потомки напишут томаИ каждого жизнь не годами — веками измерят.И скажут потомки, что богу неверный ФомаОстался навек человечеству верен.
