Читать «Да будет праздник» онлайн - страница 29

– Слушай, мож…

Элис посмотрела на него.

– Я должна сказать тебе одну вещь. – Глаза ее сверкали. – Мне немного неловко… – Она глубоко вдохнула, словно собиралась выдать великую тайну. – “Львиный ров” меня тронул до глубины души… Мне стало плохо, представь, что на тот вечер у меня были планы, но я осталась дома, настолько я была потрясена. На следующий день я перечитала его, и роман мне показался еще прекраснее. Не знаю, что сказать, это было неповторимое ощущение… Я нашла столько аналогий со своей жизнью.

На Чибу накатили волны наслаждения, валы эндорфина, спускавшиеся с головы вниз, струясь по венам, как нефть по нефтепроводу. Только на этот раз, в отличие от разговора с Соуни, поток наслаждения устремился в мочеточник, в придатки яичек, в бедренные артерии и взорвался внутри репродуктивного органа, вызвав яростную эрекцию. Фабрицио схватил девушку за запястья и засунул язык ей в рот. И она, собиравшаяся признаться писателю в том, что написала ему длинное письмо, обнаружила его орган речи у себя меж миндалинами. Она издала серию гласных: “Ы я-и!”, которые означали: “Ты спятил!” – и инстинктивно попыталась освободиться от непрошеной гастроскопии, но, не преуспев в этом, уступила, зарылась пальцами в его волосы, сильнее прижалась губами к его губам и принялась энергично ворочать маленьким плотным язычком.

Фабрицио, почувствовав, что она сдалась, обхватил ее руками и прижался грудью к ее груди, ощутив ее тугую плотность. Она подняла одну из своих ошеломительных ножек. Он надавил возбужденным членом. Тогда она подняла вторую ошеломительную ножку. И он залез рукой ей в трусики.

* * *

Федерико Джанни, управляющий директор издательского дома “Мартинелли”, и его верный оруженосец Акилле Пеннаккини стояли, опершись о балюстраду балкона, откуда открывался вид на сад и на весь Рим.

Джанни был верзила, вечно щеголявший в роскошных костюмах от Карачени. В юности он играл в баскетбол и дошел до лиги А2, но в двадцать пять лет оставил спорт, чтобы заняться производством спортивной обуви. Затем, один бог ведает какими путями и благодаря каким связям, он проник в издательское дело, вначале получив должность в небольшом миланском издательстве и, наконец, бросив якорь в “Мартинелли”. В литературе он ни бельмеса не смыслил, обращался с книгами как с туфлями и гордился своим образом мыслей.

Полная противоположность Пеннаккини, которого Джанни выудил из Урбин ского университета, где тот преподавал сравнительное литературоведение, и поставил руководить издательским домом. Это был университетский тип, интеллектуал, и все в его облике об этом говорило: круглые очки в черепаховой оправе на испорченных чтением голубых глазах, мятый клетчатый пиджачок, рубашка из грубого хлопка с пуговицами на воротничке, шерстяные галстуки и габардиновые брюки в полоску. Говорил он мало. Всегда тихим голосом. И выражался туманно, так что никогда нельзя было понять, что он думает на самом деле.

– Ну, вот и это позади. – Джанни потянулся. – Кажется, все прошло хорошо.