Читать «Вся жизнь» онлайн - страница 28

А когда проснулся рано утром, мотыльки уже исчезли.

Несколько недель Эггер провел в деревне, которая, насколько это возможно, оправилась от последствий лавины, а потом двинулся дальше. Он старался не смотреть в сторону своего участка, не ходить на кладбище и даже не сидеть на той маленькой скамейке из березы. Он отправился в путь, опять висел целыми днями в люльке среди гор, а времена года в долинах под ним сменяли друг друга, как цветные картинки, ни о чем не напоминая, не имея к нему никакого отношения. Позже о годах после лавины Эггер вспоминал как о времени пустом и безмолвном, которое очень медленно, едва заметно, вновь наполнялось жизнью.

Однажды ясным осенним днем Эггер выронил из рук рулон наждачной бумаги, тот поскакал вниз по склону, как озорной козленок, а внизу слетел со скалистого выступа и исчез где-то в долине, и тогда Эггер, впервые за долгое время, остановился и оглянулся по сторонам. Солнце висело низко над горизонтом, отчетливо просматривались даже далекие вершины, словно только что нарисованные кем-то на небе. Совсем рядом стоял одинокий ярко-желтый клен, за ним паслись коровы, отбрасывая длинные тонкие тени, и они шаг за шагом передвигались вместе с коровами по лугу. Под навесом небольшого загона для телят сидела группа туристов. Эггер слышал, как они разговаривают и смеются, голоса их хоть и казались чуждыми в этой местности, но были приятны. Вот у Мари был голос, как приятно звучал! Эггер попытался вспомнить его интонацию и звучание, но ничего не вышло.

– Хоть бы ее голос мне остался! – сказал он вслух самому себе.

А потом медленно покатил к следующей стальной балке, слез и отправился искать рулон наждачной бумаги.

Три дня спустя Эггер, проведя весь день под холодным дождем, счищая щеткой ржавчину с заклепок на верхней станции канатной дороги, вечером спрыгнул с платформы грузовика и направился в маленький пансион, где жил вместе с другими рабочими. В свою комнату он проходил через хозяйскую гостиную, пахнувшую маринованными огурчиками. Пожилая хозяйка сидела в одиночестве, поставив локти на стол, а голову пряча за руками. Перед нею стоял большой радиоприемник, откуда в такое время обычно либо звучал концерт медных духовых инструментов, либо извергались речи разгневанного Адольфа Гитлера. На этот раз приемник молчал, и Эггер слышал, как старушка вздыхает, прикрывая лицо ладонями.

– Вам нехорошо? – спросил Эггер.

Подняв голову, хозяйка взглянула на него. На лице ее виднелись отметины от пальцев, побелевшие полоски, которые стали медленно розоветь, наполняясь кровью.

– Началась война, – ответила хозяйка.

– Кто сказал? – удивился он.

– Вот, по радио передают… – сказала старушка, бросив враждебный взгляд на приемник.

Буквально двумя движениями она распустила пучок на затылке. Длинные, желтые, как льняное волокно, волосы упали на плечи. Старушка отрывисто дернулась, словно вот-вот зарыдает. Но она встала, прошла мимо Эггера, а потом по коридору вышла на улицу, где к ней бросилась грязная кошка и довольно долго терлась у ног, пока они вместе не скрылись за углом.