Читать «Час расплаты» онлайн - страница 155

– Я обнаружил, что, расследуя убийство, естественно и необходимо подозревать всех, – сказал Гамаш, когда лестница очистилась, – но лучше не говорить об этом вслух. Это умаляет степень доверия к вам.

– Спасибо за совет. К счастью, в области расследования убийств я не заработал никакого доверия.

Гамаш усмехнулся.

– Вообще-то, я предполагал, что вы сделали это вместе, – сказал Желина, когда они продолжили спускаться.

– Убили его вдвоем? Да зачем бы нам это понадобилось?

– Чтобы избавиться от проблемы. Вы хотели, чтобы Ледюк умер и кадеты были в безопасности. Однако сами пойти на убийство не могли. Правда, вы знали того, кто мог бы это сделать. Человека, который в долгу перед вами. Это объясняло бы и присутствие Бребёфа в академии. Да, возможно, он наглядный урок кадетам. Но главным образом это ваш инструмент избавления от кого-то, кого вы не можете уволить. И если идея и планирование принадлежали вам, то дело сделал Бребёф. Последняя впечатляющая благодарность во искупление того зла, которое он вам причинил.

– А теперь?

– Теперь я так не думаю.

– И тем не менее вы только что спросили, не думаю ли я, что он убил Ледюка.

– Я спросил, не думаете ли вы, но это же не значит, что так думаю я.

– Вы хотите сказать, что проверяли, не толкну ли я его под автобус, чтобы спасти собственную шкуру?

Желина не ответил. Именно это он и сделал: дал Гамашу возможность возложить ответственность на Мишеля Бребёфа. Однако Гамаш ею не воспользовался.

– Бребёф – единственный человек во всей академии, кому не нужна была смерть Ледюка, – сказал Желина. – Как вам уже известно, я усвоил, что нельзя недооценивать ненависть, но после смерти жены я усвоил кое-что еще.

Гамаш остановился на следующей площадке и приготовился внимательно выслушать Поля Желина.

– Нельзя недооценивать одиночество, – сказал конный полицейский. – Бребёф не стал бы убивать единственного человека, который ценил его общество. Как он назвал Ледюка?

– Своим спасательным плотиком. А теперь? Вы все еще чувствуете себя одиноким?

– Я говорил о Бребёфе.

– Oui.

Он подождал, давая Желина понять, что готов слушать, если тот еще хочет говорить. Но офицер КККП больше ничего не сказал, он только сжал губы, и Гамаш отвернулся, давая ему хотя бы некоторое подобие приватности.

Он посмотрел в окно на заснеженное поле, сверкающее на солнце, на площадку, где местные детишки играли в дворовый хоккей. Одна из последних игр сезона. Даже на таком расстоянии были видны лужи там, где подтаял лед. Вскоре ледовая площадка исчезнет, покроется травой, и начнется другая игра.

Это окно казалось не столько окном, сколько выходом в другой мир и другое время. В миллионе миль от того места, где они стояли.

– Помнится, я так же играл на озере близ нашего шале в Лаврентийских горах, – произнес Желина тихо, почти шепотом. – Когда я был ребенком.

«Когда я был ребенком», – подумал Гамаш. Теперь это звучало как приговор. «Когда я был ребенком…»