Читать «Торжество матери» онлайн - страница 37

Тихий плеск озерной воды, шелковое прикосновение папоротников, запах плодородной земли и дуба были домом, сердцем ее мира, но за стволами, шипами крыжовника было… больше. Больше того, что она не должна была хотеть, но хотела.

Ночь праздника закончилась ужасно, смертью. Но там были мгновения, когда нить сплетала яркий гобелен. Встреча с Ниной была из тех моментов, и там был потенциал, похожий на золотую ауру.

Она могла подойти к Нине, утешить ее, послушать и обнять, если нужно.

Но она сидела и пряталась за миртом. Не из-за того, что не могла утешить, но потому что от этого легко могли отказаться. И золотая аура пропадет, и тот миг станет лишь пылью. Она держалась за тот миг, а не рисковала потерять все из-за одного поступка… а ведь она могла помочь душе, которая даровала ей этот миг…

Это не служило Мокоше.

И не служило ей.

Жмурясь, Бригида сглотнула, три раза глубоко вдохнула и вышла из-за мирта.

Трава на поле колыхалась от ветра.

Нина пропала.

Бригида оглядела землю в сумерках в поисках жизни.

Ничего. Она ждала слишком долго, солнце уже садилось, очерчивая травинки золотым светом. С такими душами, как Нина, нельзя было сомневаться.

Зря она пряталась, держась за воспоминание, не давая его семенам разлететься по ветру. Их было мало, и она хотела защитить их… Но золотой цветок, который мог появиться от риска, того стоил, верно?

ГЛАВА 8

Каспиан оторвал холст от рулона. Хруст при этом не утолил его желание разрушать. Хаос поглотил его комнату, обрывки картины озера валялись кругом, перья покрывали почти все поверхности. Он расчистил место на полу, чтобы подготовить холст. Обычно он натягивал холст на раму, изготовленную его руками с любовью. Когда у него было вдохновение, он днями набрасывал, менял картину и думал, а потом лишь брался за краски.

Сегодня он не был мечтателем. Его наполняло желание направить куда-то гул в груди. Мыслей не было, только импульсы, сильное желание справиться с отчаянием. Ему нужно было очиститься, излить краску, словно это была его душа. Иначе он взорвется.

Он натянул холст на маленькую раму, он не помнил, для чего ее сделал. Волна горя смыла его мысли. Не важно, что края были изогнутыми, в занозах, а гвозди — кривыми, это творение было только для его глаз, а внутри он тоже был изогнутым и в занозах.

Он опустил криво натянутый холст на мольберт, сделал еще глоток горилки. Она потекла по его подбородку, пропитала грязную рубашку. Он расстегнул воротник и закатал рукава.

За его грязными сапогами прятались горшочки с краской. Склянки звякнули, когда он сдвинул их одной рукой. Отбросив сапоги в сторону, он посмотрел на свою коллекцию, каждый цвет был ценным. Алый ему купил Генрик в Тарновиче, редкий бирюзовый мама подарила на день рождения, а краску из рамшипа сделали ведьмы…