Читать «Будапештский нуар» онлайн - страница 106

Гордон наклонился вперед.

– Иными словами, уже в конце сентября вы оба знали, чем занимается ваша дочь. Может, даже раньше. Только друг с другом не обсуждали. Вы, – Гордон посмотрел на женщину, – наняли частного детектива, чтобы тот выяснил, чем Фанни зарабатывает на жизнь. Детектив не только выяснил это, но и раздобыл фотографию.

Гордон замолчал, положил свои заметки на стол и продолжил уже без них.

– Вы оба прекрасно знали, что с ней случилось и в кого она превратилась. Вы, – репортер снова посмотрел на женщину, – пытались с ней говорить, достучаться до нее, образумить. А вы, – он повернулся к мужчине, – выбрали иной путь. Вы понимали: всплыви на поверхность информация о том, с чьей дочерью кувыркаются ваши приятели-политики, – вам конец. Могу представить, какие вопросы тогда посыпались бы на вас. Пока что все закрывали на вас глаза. На то, что вы мошенник. И отказавшийся от веры еврей, который ведет бизнес с немцами. В этом, конечно, нет ничего странного и постыдного. Только вот титул витязя… Но с вами вели дела не потому, что вы витязь Андраш Сёллёшхеди Сёллёши, а потому, что знали: у вас водятся деньги, и много, раз вы смогли такое провернуть. В противном случае какие у вас заслуги? – спросил он у Сёллёши. – За какие такие заслуги вы получили титул витязя?

Мужчина молча слушал.

– Вы никогда не вмешивались в политику, и пускай я не знаю, какой партии вы платили, но подозреваю, что это была Партия национального единства. Потому-то они с вами и дружили. Из-за денег. Думаете, ваши приятели-политики не знают, что вы еврей? Знают. Знают и то, что теперь вы католик. Но если кто-нибудь пронюхает, что ваша дочь проститутка, ублажающая депутатов, которая к тому же собирается снова принять иудаизм, чтобы выйти замуж за сына раввина… – Здесь Гордон выдержал театральную паузу, чтобы его слова повисли в тишине гостиной. – Давайте не будем забывать и то, что тем временем Муссолини оккупировал Абиссинию, и это пришлось вам как нельзя кстати. Теперь кофе нужно было покупать у него, а не у негуса. А так как вы были на хорошем счету у немцев, вероятно, могли бы поторговаться с итальянцами и выбить себе цену пониже.

Гордон взглянул на Сёллёши.

– Думаете, я не посмотрел биржевой курс? Думаете, не знаю, сколько вы зарабатываете на центнере кофе? Если вы, ссылаясь на тяжелое положение, поднимете цену центнера хотя бы на десять рейхсмарок, уже этим получите гигантскую прибыль.

Гордон встал, подошел к бутылкам и налил себе виски. Лицо Сёллёши медленно налилось краской. Сломленная женщина следила за репортером непонимающим взглядом.

– Тогда вы сказали своему секретарю, – гость снова сел, – чтобы он разобрался. Ведь секретарю, я прав? – Гордон поднял взгляд на Сёллёши. – Я принимаю молчание за утвердительный ответ. Ваш секретарь откуда-то раздобыл Пойву, дисквалифицированного боксера, этого спившегося борова, который должен был запугать вашу дочь. Не до смерти, а совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы она вернулась домой. И тогда бы все кончилось. Шестого числа Пойва нашел Фанни. Не думаю, что вы поручили бы убить свою дочь, я с трудом бы в это поверил. – Гордон покачал головой. – Беда в том, что ваш секретарь выбрал едва ли не самого неподходящего исполнителя. Он не особо видел разницу между беззащитной девушкой и крепким мужчиной. Вы хотели, чтобы он слегка ударил ее пару раз, забрал деньги, после чего Фанни прибежала бы домой, к вам. А ведь так и могло произойти, но сомневаюсь, что ваша дочь еще хоть раз ступила бы на порог этого дома. Если интересно, могу во всех подробностях описать, что произошло той ночью, Пойва заставил меня прочувствовать то же самое на собственной шкуре. Да, госпожа, – кивнул Гордон жене Сёллёши, – ваш муж и на меня натравил этого головореза, разница в том, что я выжил, а ваша дочь – нет. У Пойвы, посмотрим правде в глаза, тоже не входило в планы ее убивать. Он хотел ее запугать. Ударил в живот. Я выжил, потому что знал, к чему готовиться, но вашу дочь Пойва только одним своим появлением застал врасплох, а потом еще и ударил, сжав руку в кулак. Вы же умный человек. – Гордон повернулся к Сёллёши. – Я думаю, вы не сказали секретарю, кто эта девушка, которую Пойве предстояло избить. Рассудок вы все-таки не потеряли. Пойва же не испытывал никаких угрызений совести. По-моему, у него в принципе нет совести, но это не важно. Девушка умерла, Пойва вытащил у нее из ридикюля деньги, около тысячи пенгё, и пошел по своим делам, даже не обернувшись. Узнав, что случилось с дочерью, вы тут же засуетились. Отправились к Барци, ведь так?