Читать «Обломов» онлайн - страница 325

Гончаров в «Необыкновенной истории» как-то подчеркнуто сдержанно говорит о завершающей стадии создания «Обломова»: «В 1857 году я поехал за границу, в Мариенбад, и там взял курс вод и написал в течение семи недель почти все три последние тома Обломова, кроме трех или четырех глав. (Первая часть была у меня написана прежде.) В голове у меня был уже обработан весь роман окончательно — и я переносил его на бумагу, как будто под диктовку. Я писал больше печатного листа в день…» А между тем в письмах, которые Гончаров очень любил писать (в чем и сам охотно признавался) процесс завершения романа выглядит иначе — как изнурительный, но всепоглощающий и страстно любимый труд, активно творческий на всем протяжении своем. Так, например, он, как и в позднейшей исповеди, утверждает, что «роман выносился весь до мельчайших сцен и подробностей и оставалось только записывать его. Я писал как будто по диктовке…», но тут же делает существенное исправление: «…В программе у меня женщина намечена была страстная, а карандаш сделал первую черту совсем другую и пошел дорисовывать остальное уже согласно этой черты, и вышла иная фигура». Признаваясь в предыдущих письмах в «любви» к создаваемой им героине, Гончаров в только что цитированном письме, адресованном к одному из немногочисленных его близких приятелей, сомневается, хандрит и жалуется: «…Женщина, любовь героя, Ольга Сергеевна Ильинская — может быть, такое уродливое порождение вялой и обессиленной фантазии, что ее надо бросить или изменить совсем: я не знаю сам, что это такое. Выходил из нее сначала будто образ простоты и естественности, а потом, кажется, он нарушился и разложился. Да, может быть, это все очень глупо». Как видно, писание «под диктовку», которое неоднократно объявляет Гончаров, оказывается во многом данью некоей иллюзии.

Для лучшего понимания напряженности труда можно сравнить приведенную выше запись из «Необыкновенной истории» с таким признанием в письме, сделанным, что называется, по горячим следам проведенной только что работы: «Я приехал сюда (в Мариенбад) 21-го июня нашего стиля, а сегодня 29 июля, у меня закончена первая часть Обломова, написана вся вторая часть и довольно много третьей, так что лес уже редеет, и я вижу вдали… конец. Странно покажется, что в месяц мог быть написан почти весь роман: не только странно, даже невозможно, но надо вспомнить, что он созрел у меня в голове в течение многих лет и что мне оставалось почти только записать его…» Это, как видно, уже говорилось писателем не раз, но затем следует важное добавление: «…Он требует значительной выработки… Наконец, может быть, я написал кучу вздору, который только годится бросить в огонь. Авось бог даст, годится на что-нибудь и другое, погожу бросать». Этой «значительной выработкой» автор занялся во время чтения корректур, которое — судя по письмам — сопровождалось сильным волнением в ожидании реакции публики и критики.