Читать «Никто не умрет» онлайн - страница 136

— Размечтался. Пусти. Пусти, говорю, балда. Ну Равиль, ну Амира разбудишь. Равиль… О, смотри, смотри! Да смотри, говорю, Рустики!

Равиль неохотно отвлекся и тоже воскликнул:

— Точно! Ёлки! Saläm, tuğannar!

Он замахал экрану рукой. Коварная Зулька, выскользнув из захвата, забежала за спинку дивана и комментировала оттуда:

— Рустик все не потолстеет никак! Говорит-то он нормально уже?

— Заикается малость. Во вирус, а? Ладно мы к ним тогда не сунулись. — Альфиюшка, смотри, Зарипов, балда такая!

— Она всегда на матчи в свитере… — взялся за пояснения Равиль и оборвал себя: — О, тоже нам машут! Детей притащили, молодцы какие, а? Зуль, а мы тоже с Амиром ходить будем, нет?

— На «Нефтяника»? — презрительно уточнила жена.

— Ну хотя бы…

Режиссер переключился с трибун на центральную линию, вдоль которой выстроились хоккеисты. Но подманить Зульку на диван разговорами на эту тему и пением гимна было сложно, поэтому Равиль вдохновенно продолжил:

— Дилька вымахала, а? И кстати, заметила — Наилю уже гипс сняли.

— Ну здрасьте, сто лет уже как, — сказала Зулька и засмеялась. — Вот ты газовик все-таки — про то, что Наиль руку сломал, узнал, когда гипс уже сняли, а через полгода и это заметил.

— Руку-то все равно вот так держит, — оскорбленно возразил Равиль. — У него в целом как, без последствий? Там же и без переломов было ой-ёй, на носилках в больничку пришлось.

— Да нормально все, Альфия говорила, удивительно легко все отделались. А ты сам руку месяц на повязке потаскай, еще не так держать будешь.

— Вредная ты женщина, чего мужу желаешь? — ответил Равиль сурово и хотел развить эту мысль, но тут вредная женщина сказала:

— О, смотри, как ты любишь.

«Как ты любишь» значило драку. Но в первые секунды матча драк не случалось по определению. Равиль раскрыл рот, чтобы пресечь безответственные домыслы, да так и не закрыл. И чуть пиво на штаны не пролил.

Ворота «Салавата» были сдвинуты на метр, а на их месте барахтался бело-зеленый курган. Вокруг метались судьи и неприсоединившиеся игроки, которые пытались бережно растащить свалку.

— Амир вякает? — тревожно спросила жена.

Равиль совсем убрал звук и прислушался, но Зулька уже сбежала в спальню и через несколько секунд вынесла недовольного Амира. Он хмурился и похныкивал.

— Мокрый, конечно, — предположил Равиль.

— Эйнштейн, — восхищенно ответила супруга, содрала с сына штаны, сунула чадо в руки мудрому папаше и сбежала за сухой одеждой.

— Так, чего орем? — осведомился Равиль. — Чего не спим? Жить надоело? Он полез, буркая, сыну в шею, в подмышки, в нос. Амир счастливо заверещал, выгибаясь и дрыгая ногами.

— Не сажай его, рано! — напомнила Зулька издали.

— О! Кстати, — пробормотал Равиль, осторожно, придерживая спину и голову, пристроил сына на колено и потянулся за пивом.

Амир кукарекнул, будто его снова защекотали, и потянулся к экрану. Равиль вздрогнул и перехватил мелкого обеими руками, чтобы не сыграл на пол. Потерял равновесие, подскочил и обошел диван, перехватывая Амира поудобнее.

Равиль не смотрел на экран всего-то с минуту, а прощелкал и открытие, и сезон, и вообще все самое интересное. Он не увидел, как судьи с трудом разлепляют кучу-малу хоккеистов, как зеленые уфимцы рвутся отомстить за помятого вратаря и как они застывают, оглушенные. Он не увидел, как Кулаков, восьмой номер «Ак барса», деревянно, словно первый раз на коньках, разворачивается всем корпусом к двадцать седьмому номеру «Ак барса» и небрежно хлопает его перчатками по ключицам — и как от этого хлопка двадцать седьмой ныряет затылком в лед, с треском. Он не увидел, как четырнадцатый номер «Ак барса» утыкается в плечо девятнадцатому номеру «Ак барса» и пытается выгрызть из плеча шов, а девятнадцатый номер под этим напором потихонечку отъезжает к бортику, неуверенно усмехаясь и отмахиваясь от упорного шутника. Он не увидел, как третий номер «Ак барса», неловко разогнавшись, врезается в троицу «барсов», разгоряченно жестикулирующих в сторону гостей, валит их на лед и падает сверху, неприятно копошась. И он не увидел, естественно, как его дерзкий племянник скачет сквозь гаснущий кадр через спинки кресел и спины обалдевших зрителей. И как с других трибун на ледовую арену поспешно продираются еще несколько пацанов, на ходу выдергивая легкомысленные и явно не волшебные палочки.