Читать «Неприкаянные письма» онлайн - страница 200

Люси два года. Гиббу – девять.

Мать готовится выйти замуж за отца Люси, музыканта. Во всем готовится. Он моложе – почти во всем. Семья живет в бабушкином особняке из песчаника. Мать унаследовала все. Гиббу отец Люси не нравится. Гиббу не нравится Люси.

Гибб стал хромать.

Мой пост в переулке напротив примыкает к мусорному баку. Суждения органов обоняния неприличны, по понятиям земной жизни. Поправки вносятся.

Тело это и болезненно неудобно, и воняет. Сочленения его уже не исправить: мне необходимо беспрестанно потягиваться. Мальчик шагает с приятелями мимо по пути в школу. Отец Люси оказался настойчив. Никаких нежностей. Всякий раз днем, на пути домой, хромота Гибба более выразительна. Как и его ненависть к этому кулю мяса, которого ему велят звать папой.

Мать с вольных хлебов перебралась в фирму.

У Люси есть нянька. Они часами гуляют в парке, когда Гибб уходит, так что отец Люси может поспать. Спать днем трудно. В ожидании мальчика я изображаю потерю сознания, противясь нападкам на органы чувств. Сворачиваюсь в клубочек среди газет, глаза плотно сощурены – одни щелки. Тишина полезна для отца Люси. Мешки, которые он швыряет через меня и в которых громко звякает стекло, да только ему присущий запах кислятины подсказывают мне: виски тоже пользу несет.

Мое пребывание на углу кратковременно. Убиваю еще одну кошку.

Подобные малые нарушения не одобряются, но не запрещаются. Мы наделены определенными клапанами для своей энергии, которые (если пустить в ход) избавляют нас от нестерпимых желаний, которые нам не дано обуздать. Вдоль моего шишковатого хребта теснились щелки, исходившие жгучей болью.

Отец Люси уходит от матери за неделю до свадьбы. Она велела ему проваливать. Однако в бесконечной череде бросаний любая утрата воспринимается как бегство. Она твердит себе самой, что это она велела ему проваливать. Она твердит себе самой, конечно же, что это она сделала и что была права. Ей нужно было это, твердит она самой себе, – уважение. Мать зарывается лицом в животик Люси. Он бросил меня.

В последующие несколько месяцев она будет находить небольшое, зато постоянное утешение в смехе Люси, ее нуждах и визгах. Нас с мальчиком это утешать не будет. Я снимаю третий этаж.

Гибб – мальчик, к труду не способный. Это трудно понять, но он накручивает в этом самого себя. «Кривым милям кривых путей надобен любитель», – этот стишок неверно понимает причинно-следственную связь. Его приятели один за другим убеждают своих родителей отказываться от приглашений матери. В некоторые игры он играет слишком жестко. Его одиночество походит на пистолет в тумбочке у кровати матери. Он там побывал – нет никакого пистолета. Меня, женщину сверху, он спросил, есть ли у меня оружие.

Мать ведет себя как мать. Обо мне она беспокоится больше, чем о Гиббе. Я не столуюсь у них, хотя и приглашали. Каждый день я ухожу ненадолго, но она не знает, куда я иду. Работаю ли я? Ей хочется спросить. У нее работа есть, однако нянька стоит дорого. Отец Люси вдоволь наигрался с бабушкиным семенем.