Читать «Дорога запустения» онлайн - страница 85

Умерщвление плоти.

Таасмин Манделья миновала границы человечности. Родители не могли до нее дотронуться, старания Доминика Фронтеры нарядить ее в благопристойное платье игнорировались. Важна только внутренняя симфония, только водопад святых голосов, указующих путь сквозь завесу плоти к вратам небесным. До нее этим путем прошла Приснодева, и если путь означает, что ты отвращаешь взгляды новых поселенцев Дороги Запустения, фермеров и лавочников, механиков и персонала станции, так тому и быть. Им она виделась мерзкой, этим новым лицам с Железной Горы и из Ллангоннедда, из Нового Мерионедда и Большой Долины, они шептались за ее спиной. Себе она виделась неописуемо прекрасной – прекрасной в духе.

Однажды в июле, когда летнее солнце стояло в зените и от полдневного зноя раскалывались булыжники и трескалась черепица, Доминик Фронтера, злой и потный, зявился к Таасмин Манделье, кожистой птицей усевшейся на красном скалистом уступе.

– Так не пойдет, – сказал он. – Город растет, все время появляются новые люди: Торговани, сестры Троицыны, Чуны, Аксамениды, Смиты; они говорят: что это за место такое, в котором девочки… в котором женщины день-деньской бродят повсюду голые и воняют, как свинская лужа? Таасмин, так не пойдет.

Таасмин Манделья смотрела прямо перед собой на горизонт, прищурившись, чтобы не ослепнуть.

– Слушай, мы должны что-то предпринять. Верно? Ну вот. Скажи, может, вернешься со мной к родителям – или, если не хочешь, за тобой приглядит Рути, ты примешь ванну, помоешься, оденешься во что-то приличное, а? Может, мы так и поступим?

Дунул ветер, и по Доминику Фронтере ударила струя вони. Он вынужденно умолк, затем продолжил:

– Таасмин, Дорога Запустения не та, что прежде, и вернуться в прошлое нельзя. Она растет, мы уже в Четырнадцатой Десятилетке. Не всякое поведение у нас приемлемо. Ну так что, идешь?

Не отводя глаз, Таасмин Манделья ответила «нет». До этого слова она не говорила пятьдесят пять дней; произносить его было омерзительно. Доминик Фронтера постоял, пожал плечами и спустился со скалистых уступов к остаткам своей сиесты. Той же ночью Таасмин Манделья удалилась от людей 13-й Десятилетки и, долго шагая вдоль утесов, нашла наконец пещеру, в которую просачивалась вода из подземного океана. Здесь она жила девяносто суток, днем спала и молилась, а ночью ходила за двенадцать километров на Дорогу Запустения и обворовывала сады людей 13-й Десятилетки. Когда появились собаки и дробовики, она ощутила божественный призыв удалиться еще дальше и как-то солнечным утром пошла по Великой Пустыне, и шла, и шла, и шла по Великой Пустыне, и шла, и шла, пока не миновала пустыню красного песка, перейдя в пустыню красного камня. Там она нашла каменную колонну, годную для стояния на столпе, и скалу-иглу, годную для посажения на кол. Той ночью она спала у основания каменной колонны, указывавшей путь на Пять Небес, и, дабы не обезводиться, слизывала росу, оседавшую на ее нагом теле. От рассвета до заката того дня она взбиралась на каменную колонну, гибка и проворна, точно пустынная ящерица. Расщепленные ногти, разодранные ноги, пальцы в волдырях, плоть в порезах: все это значило для нее не больше, чем пустой желудок; парад скромных умерщвлений, мелких побед над плотью.