Читать «Я весь отдался северу» онлайн - страница 2

Бывая на юге, я нередко слышал восклицания: "Ах, как красиво!" Красота Новой Земли иная. Сады на берегах Средиземного моря, ботанический сад в Каире -- это казалось звучным, нарядным, как карусель пестрая с шарманкой.

Об Арктике кто-то хорошо сказал: -- Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса -- всегда поворачивается к Северу.

Белого моря оказалась затишьем. За Каниным Носом море сделало "заготовку" и рвануло ветром, ревом. Пароход кидался, пытался опрокинуться.

В те годы были три становища, куда заходил пароход: Белушья Губа, Малые Кармакулы и Маточкин Шар. Были промысловые избушки в разных местах и на Карской стороне. Пришлось видеть избушки-вежи. Часто это было подобие шалаша из леса-плавника и старых оленьих шкур. В такую избушку забирались только спать или переждать непогодь.

Белушья Губа.

С берега послышалась ружейная стрельба и ударила пушка. Это приветствовали наш пароход.

По берегу носились собаки, подбегали к воде, входили на шаг-два в воду и лаяли разноголосно, звонко. Собаки, приехавшие из Архангельска, отвечали лаем с взвизги-ванием...

"Владимир" отгремел якорем, прогудел свистком и стоял в тихой бухте. С берега торопились гости...

Спокойные линии невысоких гор, редкие пятна снега. Несколько серых домиков, чумы. У самого берега склад. Захотелось идти по этой земле и послушать тишину...

В Белушьей Губе я впервые увидел ползучие деревья. Ива в местах, защищенных от холодного ветра, подымает ветки. Ствол ивы плотно прижат к земле.

Я видел много цветов -- ярких, пахучих. Их век короток, как коротко и лето за Полярным кругом. Но цветы успевают вырасти, расцвесть, дать семена.

На Карской стороне льды надвинулись на берег, а на берегу, почти рядом со льдами, крупные белые ромашки с оранжевыми серединами. Полярные маки, бледно-жел

На лето в 1905 году я остался в Кармакулах. Промышленники ушли на промысел. В становище остались старики да ребята.

Первой гостьей ко мне пришла старуха Маланья. В нарядной панице из белых камусов, расцвеченной полосками цветного сукна, Маланья села на пол у самой двери. -- Здравствуй, художник!

-- Здравствуй, Маланья! Проходи, сядь к столу. Маланья, медленно раскачиваясь, затянула что-то мало похожее на песню. -- Аа... ааа." аа...

-- Маланья, тебе нездоровится? У тебя живот болит? -- Что ты! Я здорова. Я пою. -- Пой, пой, я послушаю. -- А ты что не спросил, что я пою? - Скажи, пожалуйста, Маланья, о чем ты поешь? -- Я, Маланья, к художнику в гости пришла. Художник мне чарку нальет. Я выпью, мне весело станет... -- У меня другая песня есть,-- отвечаю я гостье. -- Какая у тебя песня? Подражая пенью Маланьи, я запел: -- Ко мне Маланья в гости пришла. У меня самовар кипит. Я заварю чай, буду гостью чаем угощать. Чай с сахаром, с вареньем, с сухарями, с конфетами, а водки у меня нет... -- Худа у тебя песня.

Обиженная гостья перевалилась через порог и колыхаясь, пошла домой. На мой зов не отозвалась.