Читать «Юность Жаботинского» онлайн - страница 45

– Понимаю, понимаю. Пожалуйста.

– Я закончил, – заключил «Саламандра» и тут же предъявил главный козырь: – Хотел только прибавить, что если все, всюду, всегда ненавидят и презирают одну и ту же расу, то ведь нельзя это так просто объяснить тем, что все люди, мол, мерзавцы. Меняются предлоги вражды, меняется содержание обвинений, предъявляемых к евреям, но вражда и презрение вечны. Неужели вам самим в голову никогда не приходит, что есть в вас что-то такое неприемлемое, нестерпимое, раз всегда и повсюду вы наталкиваетесь на одно и то же отношение?..

Хотя уже давно стемнело и мелкий октябрьский дождик шелестел по окнам, никто в оконных проемах не закрыл ни фрамуг, ни форточек. Наоборот, теперь, в вечерней темноте, газовые лампочки, горевшие в глубине тюремных камер, четко высвечивали в окнах фигуры слушающих заключенных, причем не только в корпусе «политиков», но и в соседнем, у уголовников. И, вдохновляясь всеобщим вниманием, «Саламандра» уже с ораторским мастерством и жестом продолжил:

– Возьмите только список выдающихся людей, которые терпеть не могли евреев: кого вы там только не найдете! Цицерон, Ювенал и Тацит, Джордано Бруно и Лютер, Шекспир, Вагнер, Дюринг, Гартман, в сущности и Ренан, Пушкин, Гоголь, Шевченко, Достоевский, Тургенев… Это даже не десятая доля полного списка. Наконец, вот что я вам скажу. Вы, евреи, вообще мало встречаетесь с русскими, даже с юдофильствующими, а я среди них живу и знаю, как они к вам относятся, когда вас нет поблизости. Вы, господа, сами не знаете, сколько у вас врагов даже среди ваших друзей. Может быть, это не «вражда» в настоящем смысле, даже не презрение: это именно какое-то непреоборимое ощущение низшего существа, низшей расы. Это ощущение есть у всех, и когда одно и то же чувство разделяют все, тогда это чувство – правда.

– Вы закончили? – спросил Жаботинский из своего окна.

– Закончил. Жду ваших возражений.

– Я не буду возражать.

– Вот как? – победно удивился «Саламандра».

– Не буду. Разве что укажу вам на две-три мелочи, которые мне запомнились. Например, о загробной жизни. В Библии о ней действительно не говорится, тем не менее совершенно ясно, что верования о загробной жизни у древних евреев были. Саул в Эн-Доре вызывает тень пророка Самуила. Самуил «подымается» и спрашивает: «Зачем ты меня потревожил?» Для всякого, кто привык разбираться в истории культуры, ясно, что такая легенда, вообще сама идея вызывания мертвецов может зародиться только там, где есть вера, что мертвец и за гробом продолжает жить. А другие выражения Библии, вроде того, что «Авраам присоединился к народу своему», иными словами – умер? Или та тщательность, с которой Авраам выбирает место, где похоронить Сарру? Всякий социолог скажет вам, что это явные черты народа, веровавшего в загробную жизнь. Прямого изложения этих верований в Библии не сохранилось, но не забудьте, что почти вся древнейшая литература евреев погибла, и Библия – только осколки ее. В Книге Эсфири ни разу не упоминается имя Божие. Если бы уцелела только она, вы бы стали уверять, что евреи не знали идеи Бога… Или вот, тоже о красках и вообще о художестве. Во-первых, кроме русого Давида и смуглой Суламифи, в Библии есть еще и «зеленеющие» деревья, и «красная» чечевичная похлебка, и «синяя» пряжа. Во-вторых, картины природы в Песне песней, именно по богатству зрительных впечатлений, куда полнее Гомера и его розовоперстой зари. В-третьих, почему вы напираете на отсутствие пластических искусств, а забываете о высоком развитии музыки у древних евреев? Книги Паралипоменон полны музыки даже чересчур – на каждом шагу музыка и пение. Это еще спорно, какое искусство глубже, какое искусство более артистично – пластическое или тоническое. А что касается иностранных зодчих, то ведь и вам в России долгое время все лучшие храмы строили заморские архитекторы, однако вы себе не отказываете в художественной душе… Но это все мелочи. По существу я с вами спорить не буду.