Читать «Элегия Михаила Таля» онлайн - страница 31

“цеплял” своего друга и тренера Александра Кобленца. “Маэстро” (такое прозвище имел Кобленц) никогда не обижался. Он делал вид, что все Мишины “уколы” адресованы не ему, а кому-то другому... Однажды, как рассказывали, один из гроссмейстеров во время анализа сыгранной партии отпустил в адрес Кобленца какую-то язвительную шутку. “Маэстро” оторвал взгляд от доски и произнес в сторону обидчика: “А вот Таль никогда не говорит глупостей - он предпочитает острить. На вашем месте он бы сострил”.

Таль всегда шутил по-доброму. Если же он позволял себе по отношению к человеку что-то желчное, это означало конец взаимоотношений, и человек запоминал сказанное на всю жизнь. Но, как правило, “обиженный” был того достоин... И еще Таль не любил розыгрыши. Он считал, что по большому счету в розыгрышах заложено нечто унижающее человеческое достоинство. Когда в компании рассказывали, как кто-то кого-то разыграл, Таль всегда вскидывал брови, и выражение его лица говорило одно: “Ну, и что дальше? И это все?!”

С первых дней моего “официального” замужества я начала уговаривать Мишу переехать в отдельную квартиру, чтобы жить независимо от его домашних. Повторяю: Ида, Роберт, Яша относились ко мне прекрасно, но все-таки... Начнем с того, что Яша был мужчиной, мягко говоря, увлекающимся. Ида с Робертом делали вид, что Яшина интимная жизнь их не должна слишком интересовать. Меня же это изрядно напрягало - я усматривала в Яшином женском калейдоскопе скрытую угрозу нашим с Мишей взаимоотношениям. Нам в доме был предоставлен большой салон, в который всякий раз случайно и не случайно входили то Ида, то Яша, то Роберт; Роберт иногда чрезмерно пекся о Мишином здоровье... И еще меня в этом доме совершенно замучили юные пионеры. Представляете? Едва ли не каждый божий день, когда Миша был в Риге, они с восьми утра приходили в дом (другого времени у Миши не было), и он занимался с ними шахматами, а я делала бутерброды, поила чаем...

Я часто сама себе говорила: “Салли! Ты, безусловно, любишь детей, но не до такой же степени!”

“Мишенька, - говорила я ему, - давай переедем и будем жить отдельно. Своей семьей... Посмотри: Юра Авербах, Ботвинник, Смыслов... У них свои семьи, свои квартиры... Купим красивую мебель, повесим уютные светильники...”

Все было напрасно. Уговорить Мишу переехать не было никакой возможности. Он мог получить квартиру в Риге, ему предлагали переехать в Москву и помочь с квартирным вопросом... Нет и нет. Миша к устоявшемуся образу жизни привык, его все устраивало, он хотел, чтобы мы все жили вместе. Ему это было удобно и освобождало от проблем... Миша очень не любил проблемы - они ему, человеку, внутренне сосредоточенному, мешали, и если они возникали, искренне считал, что они должны решаться сами собой. Во всяком случае, не им. Дома же Роберт и Ида решали за него все. Особенно Роберт... Уезжает Миша в Москву, берет с собой деньги (по тем временам приличйые), через неделю, к примеру, упомянутый мною выше звонок: “Джек, вышли тысячу рублей!” Роберт говорит: “Миша, мне для тебя ничего не жалко, но ты же взял с собой тысячу рублей! Где они?” “Не знаю, где, — отвечает Миша, — вышли мне тысячу рублей!” И Роберт высылал, а Миша действительно не знал, каким образом он умудрился потратить тысячу рублей... В поездках, если это было без меня, его всегда окружало несметное количество людей, разных людей — своих, чужих, случайных... Поклонницы его очень любили. Да и Миша не был закрытым женоненавистником. При этом всегда гусарил. Он любил за все и за всех платить сам. Вынимал деньги, кто-то бежал за коньяком, за сигаретами... Вместо одной бутылки приносили пять (люди щедры на чужие деньги)... Все это выпивалось, выкуривалось, раздаривалось... Вскоре следовал звонок в Ригу: “Джек! У меня кончились деньги...”