Читать «Элегия Михаила Таля» онлайн - страница 107

В июле 1990 года Гера с семьей прилетел в Израиль. Конечно, я тут же сделала то же самое. Вскоре прилетел Миша с Гелей и Жанночкой. У всех у нас было прелестное и беззаботное настроение - мы впервые за много лет собрались своей большой семьей за одним столом.

Миша был “в тонусе”, без конца острил, с аппетитом ел, выпивал и поминутно выбегал из комнаты покурить. У всех сложилось ощущение, что он начинает избавляться от своих хвороб...

Гера сделал в те дни много фотографий, которые мы проявили уже после того, как Миша уехал. Как-то однажды мы сидели с Герой на диване и рассматривали фото. И вдруг Гера с тревогой в голосе сказал: “Мама! Посмотри! Это — не наш папа! Это - старый мертвый человек!” Мне стало не по себе от его слов, но то была правда...

Пока Миша был рядом, от него исходило какое-то магическое свечение, которое делало его в глазах окружающих молодым и здоровым. С фотографий же смотрела выцветшая тень человека, который когда-то был Мишей Талем, -без радости, без малейшего блеска во взгляде. Как царственная новогодняя елка после того, как вдруг взяли и выключили сверкавшие на ней разноцветные гирлянды лампочек...

Находясь в течение жизни рядом с Мишей, я часто наблюдала в нем сходные эффекты внезапного “выключения”, но не такие и другого происхождения. “Выключался” он обычно в те моменты, когда разговор переставал быть для него интересным. Собеседник всегда улавливал этот момент, и дальнейшее зависело от его такта. “Выключение” означало одно: “Разговор окончен. Извините - у меня больше нет времени”. Тактичный человек сам в такой момент прерывал беседу и замолкал. Или уходил. Бестактному приходилось объяснять. Могла я объяснить, мог - Кобленц... Объясняла Геля...

Но Миша мог и “включаться” - как правило, тогда, когда разговор переходил на шахматную тему. Однако при условии, что собеседник — человек, постигший шахматы. Специалисты могут часами беседовать друг с другом, пересыпая диалог невероятным количеством своих и чужих цитат. Шахматисты общаются на языке шахматной нотации. Эта способность всегда вызывала у меня изумление. Я ничего не могла понять, но слушала моих “инопланетян”, наблюдая за их эмоциями. Если собирались, например, вместе Таль, Штейн и Гуфельд, то их общение выглядело примерно так:

Гуфельд: А что вы скажете на: коньечетыреэфшесть-слонбжедва?

Штейн: Слонжесемьеэфжеэфконьдэпятыпах!

Таль: А не хотите ли: наконьэфшестьвпромежуткеферзь-ашвосемь?

Гуфельд: Наферзьашвосемьладьяжевосемьсшахомаш-семьладьябьеташвосемь и - без мамочки!

Таль: А после слонеодин — без папочки...