Читать «Шварце муттер» онлайн - страница 150

Ударила дверь, явился Мотька – потопал, сбивая снег, красивыми армейскими сапогами, явно добытыми с гвардейца, и тут же стыдливо закрылся от Лупы ладошкой:

– Ой, срамота!

– Так выйдем в сени, – предложил ему доктор, – Чтоб не мешать.

– Пойдем, пошепчемся, – легко согласился Мотька.

В сенях Мотька просиял всей своей узкой землистой личностью и выкатил из рукава засохшую развеселую мандаринку – которую Яков отдал ему при встрече, как пароль:

– Знаешь, что это? Их едят!

– Ну съешь, попробуй. Я бы не советовал, – предостерег Яков.

– Признайся, чем таким ты Виконта пленил? – Мотька приобнял доктора за плечи и заглянул в глаза ему – крапчатыми серыми глазами, – За что он возлюбил тебя? Так, что нас отправил – тебя, фраера, спасать?

– Я Виконту его мечту подарил, – объяснил Яков загадочно, не очень рассчитывая, что Мотька поймет. Но тот все сразу понял.

– Так это ты клифт добыл?

И Яков тут же догадался, что слух о Виконтовой мечте давно бродил в преступном сообществе. Мотька теперь смотрел на него с уважением и восторгом, как на героя:

– Как же ты так исхитрился?

– Я колдун, – соврал Яков, чтоб тот отстал, – Видишь, какие у меня глаза? Посмотрел разок – и кафтан стал мой.

– А-а, – протянул недоверчиво Мотька, – ну, тогда и дальше ты не пропадешь. Сейчас от Москвы карета выехала. В ней барыня богатая. Чистый сахар, даже, не побоюсь слова – шоколад. Вы на дорожку выйдете, перед ее каретой – мол, хлопнули вас тати. Попроситесь до станции – а дальше – как карта у тебя ляжет. Зачаруешь барыню? Колдовщик…

С улицы, в облаке морозного пара, вбежал мальчишка, в шапке, поминутно спадающей на нос:

– Едут, Мотя!

– Ну, с богом, – степенно перекрестил Якова Мотька, и обнял, прощаясь, – Иди, собирай свой табор.

Карета показалась вдали, на самом краю горбатого снежного поля. Непростая карета – господский длинный дормез, под охраной двух всадников. Лупа с детьми остались на обочине, а Яков выбежал на белую, в свежем снегу, дорогу, и принялся махать – и руками, и варежками, и шапкой. Карета встала, не доезжая, и конный гайдук в одиночку прогарцевал к доктору, спросил на ломаном русском:

– Кто будешь? Тат?

– Сам ты тать, – огрызнулся Яков, – Путник я, лекарь. Лихие люди ограбили нас рано утром, и коня свели, и санки. Вон жена моя, – кивнул он назад, – И две дочки. Замерзли, идти не можем.

Гайдук развернул коня – он был черно-желтый, этот лакей, курляндец или лифляндец – подскакал к дормезу и заговорил по-немецки, в приоткрытое окошко. Потом махнул Якову – мол, подойди. Яков подбежал – из крошечного, как бойница, окошка дормеза смотрело на него любопытное розовое личико с наивными, как будто бы фаянсовыми глазами:

– Доктор Ван Геделе?

– Ваша милость… – доктор узнал баронессу фон Корф. Эти небесные фаянсовые глаза – одинаковые были у них, и у жены, и у мужа.

– Как же вы так… – даже растерялась баронесса, и тут же проговорила решительно, – Забирайтесь немедленно в карету, здесь печка. Ганс, Михель, – гайдукам, – давайте сюда сейчас же, и детей, и фрау Ван Геделе.