Я спросил тебя, где здесь вход на вокзал иКассы. Ты хотела пойти со мной показать их,Чтобы я не потерялся один на чужом вокзале.Мне стало неловко; разумеется, я отказался.Тонкий профиль гречанки, о твои глаза, светлыйИ чуть надменный взгляд. Небольшой чемодан,Я предложил его донести. Но ты отказалась.«Поезд на Салоники отбывает через две минуты».«Я еду в Салоники», сказала ты, «Здесь я учусь».«У вас там семья?» Ты кивнула. «Когда-то тамЖила очень большая семья, а потом стала совсемМаленькая. Вы, европейцы, знаете, как это бывает».«Мне тоже в Салоники», закричал я закрытой кассе,«Мой поезд уходит в Салоники». Тогда и ежедневно.
Сирень
Через волны времени, разбивающиеся о скалы утраты,Сквозь зеленеющие поля, полные весенним ветром,И осенний снег на лугах, спускающийся к речнойВоде, беззвучно бьющейся в водоворотах, горечь тумана,Я вслушиваюсь в твой голос, пытаюсь услышать тамЗа провалом памяти, где его не коснутся, почему жеНе коснуться голоса, не протянуть руки, не прижатьРуки к его волосам? Бейся душа цветом сирени.Тот лжет себе, кто не знает затуманенной горечи утраты,Давящей пропасти необратимого, жгущего дыханияНесбывшегося. Ты там, время, за которое не заглянуть,Сквозь которое не выдохнуть – вода, луг, поле, скала.Кто же стоит на рубце времени, на этом краю памяти?Мне нет дела, кем ты стала по эту сторону прошедшего.
Сосна
Ты помнишь, как дрожал замерзший Инд,И как светилось южное сиянье?Как в облаках, призывно-голубым,Горели осень, страх и тьма без покаянья?Обледенелый ветер бился через сталь,Звенели стекла, снег кружился над обрывом,И на губах еще мерцал тибетский чайСо вкусом поцелуев, неба и крапивы.Обледенелое шоссе ветвилось через свет,Там, где земля и небо сходятся на тонкойГрани звука, где шум души и вечности ответДругу другу откликаются холодным стуком.Ты помнишь времени застывшие шаги?Ты их забыла, ты права, должна была забыть.
Береза
Светлый неба разлет, эркеры, фонари.Праздничный невский лед, солнце и свет земли;Горестный невский лед, серый туман и пурга.Краем ты не пройдешь, обочина не дорога.Встретимся у метро. А где? Внизу, наверху?Ты натянула на уши шапку, намотала шарф,Засунула руки в карманы пальто. Холодно,Скользит поземка, вдоль улиц, где все и никто.А у Владимирской церкви не повернуть назад,В городе, где недели и годы проходят как день,Но каждый подлунный день – это рай и ад.Станций теперь стало две, мы ждем не у той.Две не отбрасывают тени, двое не встретятся наОдной. Но я вижу тебя сквозь поземку времени.
Ель
Высокие скалы памяти, синие ледники.Мы ли здесь не заблудимся? Нам ли тут не пройти?Не у высокой ли кромки – тропинка, вешка пути?Гималаи – горы любви, забвения и реки.Реки, что одна из многих, скатывается сквозь туман,Сквозь дым, покрывающий время,Ручьи чувств, дальний свет, поленья,Сквозь тусклую чащу образов. Дальнее – не обман.Но никому друг к другу по снегу уже не пройти.Там на заливе сосны, ряска, соль и песок;Там на озере солнце, будущих чувств росток.Время пройдет прибоем, и прошлого не найти.То, что не было, – было, будет, не будет – всегда;Лица, слова, движенья. Но память светлее огня.
