Когда б вы Сарогоссы деву зналиВ то время как светило счастье ей,Когда б ее глаза черней вуалиВы видели и шелк ее кудрей,Когда б ваш слух ее ласкали речи, —Вы не могли б поверить, что с враждойОна искать с войсками будет встречиИ с ними, не страшась опасной сечи,Близ сарогосских стен в кровавый вступит бой.
LVI.
Ее любовник пал, – она не плачет;Пал вождь, – она становится вождем…Удерживает трусов; храбро скачетПред войском, чтобы с дрогнувшим врагомПокончить; отомстить она сумеетЗа друга и за павшего вождя;Она бойцов лучом надежды греет;Пред нею галл трепещет и бледнеет,Средь стен разрушенных оплота не найдя.
LVII.
Не потому отважна так испанка,Что амазонки в ней струится кровь, —О, нет, ее услада и приманка —Исполненная страстности любовь.Она разит врагов, но так злодеюЗа гибель голубка голубка мстит.Жен стран иных сравнить возможно ль с нею?Им не затмить ее красой своею,Она же доблестью и силой их затмит.
LVIII.
Амур оставил след перстов небрежныхНа ямках щек испанки молодой,Ее уста – гнездо лобзаний нежных,Что может в дар лишь получить герой…Ее глаза душевным пышат жаром;Ей солнца луч не враг: еще нежнейЕе лицо, одетое загаром;Кто грань найдет ее всесильным чарам?Как дева севера бледнеет перед ней!
LIX.
В стране, что бард уподобляет раю,Где властвует гарем, в своих стихахЯ красоту испанок прославляю(Пред ней и циник должен пасть во прах).Здесь гурии скрываются от света,Чтоб их амур не мог увлечь с собой,А первообраз рая Магомета —Испания – ужель не верно это?Там гурий неземных витает светлый рой.
LX.
Парнас! я на тебя бросаю взоры;Передо мной в величьи диком ты…На снежные твои гляжу я горы;Они – не греза сна иль плод мечты;Понятно, что в объятьях вдохновеньяЯ песнь пою. В присутствии твоемСкромнейший бард строчит стихотворенье,Хоть муза ни одна, под звуки пенья,На высотах твоих не шелохнет крылом…
LXI.
Не раз к тебе моя мечта летела;Как жалок тот, кто не любил тебя!И вот к тебе я подхожу несмело,О немощи моих стихов скорбя…Дрожу я и невольно гну колени,Поэтов вспоминая прежних дней;Не посвящу тебе я песнопений, —Доволен я и тем, что в упоеньиКороною из туч любуюся твоей.
LXII.
Счастливей многих бардов, что в ЭлладуМогли переселяться лишь мечтой,Я, не скрывая тайную отраду,Волненья полн, стою перед тобой.Приюта Феб здесь больше не находит.Жилище муз могилой стало их,А все с священных мест очей не сводитКакой-то дух и средь развалин бродит,С волной и ветерком шепчась о днях былых.
LXIII.
Пока прости! Я прервал нить поэмыИ позабыл, чтоб чествовать тебя,Сынов и жен Испании. Их все мыГлубоко чтим, свободы свет любя.Я плакал здесь. Свое повествованьеЯ буду продолжать, но разрешиЛисток от древа Дафны на прощаньеСорвать певцу!.. Поверь, что то желаньеДоказывает пыл, не суетность души.
LXIV.
В дни юности Эллады, холм священный,Когда звучал пифический напевДельфийской жрицы, свыше вдохновенной,Ты не видал таких красивых дев,Как те, что в Андалузии тревогойЖеланий жгучих нежно взрощены.Как жаль, что не проходит их дорогаСредь мирных кущ, которых здесь так много,Хоть с Грецией давно простились славы сны.
