Читать «Укради у мертвого смерть» онлайн - страница 23
Валериан Скворцов
Когда дверь за Севастьяновым закрылась, он повернулся и сказал Семейных:
— Вот этот хлюп?
— Вот этот хлюп.
— М-да... Ну, спасибо, Люда, показал орла...
— У него очень дурной характер, очень... Ты меня понял, Павел?
Накопившаяся за сутки усталость и две рюмки коньяка нагнали сон в метро по дороге в Беляево. А очнувшись, Севастьянов ясно подумал: Немчина будет его подстерегать. Именно подстерегать. Семейных его просто обозначил. Но - зачем? Зачем?
4
Искусно склеенный воздушный змей — золотой с красными плавниками карп — парил в белесом небе над шестнадцатиэтажным домом на сингапурской Орчард-роуд. Теснившиеся вокруг двухэтажки под черепицей отбрасывали густую тень, в которой то раскалялись, то остывали автомобильные стоп-сигналы. А крыши их полыхали, окрашенные закатом.
Окна в просторной зале, откуда Клео Сурапато смотрел на город, держали настежь. Здесь, на холме между больницей Елизаветы и главной магистралью города Орчард-роуд, продувало круглые сутки и все сезоны. Прохлада стояла естественная. Не из кондиционера. И что за удача! Золотая рыба, вихляясь на бечевке, набирала и набирала высоту. С балкона шестнадцатиэтажки кто-то так ловко, чтоб его собаки разорвали, приноравливался к ветру!
Верно подчеркивал философ Лао Цзы: не человек, а натура, естество сущего вразумляет нас истинному и достойному. Запускавший карпа жил в гармонии с окружающим. Он чувствовал ветер, как Клео жизнь биржи.
Клео испытывал, однако, досаду. Раздражали доносившиеся из комнаты сына дикие фразы — китайский мешали с английским. Сын беседовал с дружком из университета. Просвещенный коллега, видимо, вел родословную от кантонцев и выворачивал произношение иероглифа, обозначавшего имя семьи, из Лин в Лун. Китайское имя Клео Сурапато было Лин Цэсу, а сына звали Лин Вэй. Молодец представился как Ван Та, вполне достойное имя. Но на визитной карточке по-английски стояло «бакалавр Та Ван», а это западное манерничанье, перестановка семейного иероглифа на второе место после имени, выглядело смехотворным. В переводе такое написание означало «Бандитский князь».
Кантонец, хихикая, расписывал холостяцкие похождения:
— Я представился клерком из кондитерской. Намекнул, что учусь по вечерам в университете, исследую важную проблему. Выясняю, кто первый придумал макароны... Марко Поло привез из Италии макароны или наоборот, увез из Китая секрет выпечки дара древних...
— И поверила?
— Ха-ха! Я сразу разобрался, что барышня-то из дансинга «Сотня счастий». Ну, дорогой Лун Вэй, и повел себя соответственно. Сразу к ней. Будто ждала! И все оказалось прекрасным — собачий хвост, лошадиное копытце, тигровое винцо, словом, вся северная варварская кухня...
— Ах, негодник! — громко сказал Клео.
Сын выглянул в зал.
— Это только анекдот, отец. Бакалавр Та Ван прекрасно осведомлен, что наши корни северные, из Пекина. Ну, что плохого, когда маньчжурскую кухню называют варварской?
Клео, наблюдая, как рыба выше и выше забирает в небо, ставшее из белесого желтым, загадал: если ночь упадет раньше, чем воздушный змей потеряет высоту, будущее сына будет путевым.
