Читать «Укради у мертвого смерть» онлайн - страница 24

Голоса зазвучали приглушеннее. В наступивших сумер­ках Клео мог видеть через открытую дверь руку сына с клуб­ным перстнем на пальце, высвечиваемом зажженной лам­пой. Лампа медленно вращалась под вальс, наигрываемый вмонтированным в подставку магнитофоном. Синие, крас­ные и зеленые искорки разгорались и затухали в пластмас­совом плафоне. Единственная вещь из современных, кото­рую терпел отец. Он держал на своей половине тиковую кровать с противомоскитной сеткой, квадратные стулья и сундуки. На мягкой мебели отец чувствовал себя, как на коленях толстой женщины, а если спал без москитника об­наженным в стужу.

Два поколения, между которыми — Клео. Странно, что внук и дед при этом весьма уважают друг друга, проявляя обидную снисходительность к нему самому. Он-то знал!

Через час отца следовало везти к врачу, наезжавшему в Сингапур два-три раза в год из Гонконга. Восьмидесяти­двухлетний Лин Цзяо задыхался от кашля. Плевательницы, раскрашенные по эмали красными и золотыми рыбками, гремели под ногами по всей квартире. Клео опасался, что откроется рана, полученная отцом в перестрелке возле Каш­гара, где в пустыне как волки крутились вокруг их каравана бандиты капитана Сы...

В 1948 году Клео, сыну спекулянта, перепродававшего пенициллин, бензин и консервы, было четырнадцать. То время запомнилось ему необыкновенным числом повешен­ных на пекинских улицах. Отец поднимался вверх на волне революционных перемен. 29 марта он оказался среди трех тысяч двадцати пяти народных депутатов национальной ассамблеи, на заседания которой ездил в Нанкин. Вернувшись в Пекин, отец рассказывал про голодовку оппозиционеров прямо в парламентских креслах. Они недвижно дремали пе­ред яствами, которые парламентские приставы меняли каж­дые два часа. И тогда генералиссимус Чан Кайши сделал гениальнейший политический ход: прислал каждому имен­ное приглашение пообедать. Тщеславные приняли его, но, удостоившись трапезы с вождем, лишились чести в глазах избирателей. Клятва угаснуть голодной смертью на глазах всей нации во имя собственных принципов оказалась пору­шенной.

В августе один американский доллар стоил двенадцать миллионов юаней. Ежедневно в переулок Диких голубей воз­ле Западных ворот, где депутат Лин Цзяо занимал часть крытого черепицей дома, являлся солдат с винтовкой. Из- под каски струился пот. Отдав Клео винтовку подержать, он грузил на рикшу восемь брезентовых мешков с бумажными деньгами, которые они отвозили в казарму капитану Сы. Юани продолжали стремительно дешеветь. Поскольку ба­тальонные суммы в железном ящике капитана проверялись ревизорами раз в неделю, в промежутках они передавались отцу для запуска в оборот. Мешки с деньгами обычно сопро­вождал Клео, скорее в качестве заложника. С солдатом никог­да не приставали нищие; Они избегали людей с оружием, те не меньше их голодали и слишком быстро нажимали по этой причине на спусковой крючок.

После денежной реформы капитан перестал присылать солдата. Армейские деньги обменивались на новый юань, за который давали двадцать пять американских центов. Все встало на место, как сказал отец, поскольку деньги прирав­няли к золоту. За продажу золота и вешали. Капитан Сы вполне мог поступить таким же образом с отцом, чтобы упрятать концы в воду. Но генерал Фу Цзои, командующий пекинским гарнизоном, двинул боеспособные части на сближение с наступающими коммунистами. Капитан исчез из северной столицы.