Читать «Уайнсбург, Огайо. Рассказы (сборник )» онлайн - страница 131

– Я всего-то видел его два раза, и мы с ним почти не разговаривали, хотя как будто понравились друг другу. Он дал мне понять, что человек он очень занятой, и видно было, что-то его тревожит. Дела у него на фабрике шли неважно.

– Так вот, сюда приехали его жена и дочь, горничная и еще при дочери сиделка. Сильная, крепкая женщина, полька. Условились, что я постоянно буду их навещать. Они сняли дом в сельской местности, мили за три от нашего городка. Домашний врач дал им кое-какие предписания. Желательно было и здесь иметь поблизости врача, чтобы в случае чего сразу его вызвать.

– Итак, я к ним поехал.

Как я уже упоминал, доктор рассказывал мне все это на берегу ручья, где мы с ним под вечер удили рыбу. Встречаешь иногда человека, будь то мужчина или женщина, который производит на редкость глубокое впечатление. Минуты и часы, проведенные с такими людьми, как мой доктор, уже не изгладятся из памяти. Есть в этих людях что-то… умение втайне посмеяться над собой? Или, как говорят борцы, умение выстоять, не выдать боль? Какое-то особое свойство; быть может, всепонимание, или еще вернее назвать это зрелостью… она не часто встречается, зрелость. Ее ощущаешь в самых разных людях.

Вот, к примеру, мелкий фермер, долгие годы он работал как каторжный. Все знают, его вины тут нет. Природа бывает очень капризна и жестока: то наступила долгая засуха, пшеница сгорела на корню, то молодые всходы побило градом, то саранча налетела – и в одночасье все труды пошли прахом. Не одно, так другое. Представляете, уже и старость не за горами, а человек бьется изо всех сил, чтобы дать детям образование, открыть перед ними пути, которые для него самого были закрыты; честный, прямой, никакой работы не боится.

И вот все рухнуло. Представим себе этого человека в такой вот осенний день. Его скромный домик, его поля, – он научился их любить, как всякий истинный труженик любит материал, с которым работает, – все продают за долги. Представьте его в ясный солнечный день. Один обходит он напоследок свои поля.

Дома осталась его жена, тоже старая, она тоже трудилась всю жизнь, руки ее загрубели, на лице печать усталости и забот… она пыталась подбодрить мужа: «Ничего, Джон. Мы еще станем на ноги». Тут же дети, хмурые, серьезные. На самом-то деле жена рада бы забиться куда-нибудь в укромный уголок и выплакаться. «Мы еще станем на ноги, верно?»

«Черта с два! Где уж нам!»

Ничего подобного он не говорит. Он шагает по своим полям и дальше, в лес. И долгие минуты стоит там, может быть, на самой опушке, и смотрит на эти поля.

А потом где-то глубоко внутри у него рождается смех – настоящий смех, без горечи. «С другими тоже так бывало. Не я первый, не я последний. В мире полно людей, на кого сваливается беда, вот как на меня сейчас… людей гонят воевать невесть за что, против воли… Или вот еврей, честный человек, образованный, душевный, а его ни за что ни про что оскорбили в гостинице или на улице… и ничего не поделаешь, надо стерпеть, выстоять… или негр, ученый, а какой-нибудь белый невежда плюет ему в лицо.