Читать «Три ялтинских зимы (Повесть)» онлайн - страница 161

Выбравшись потом на скальный карниз, я посидел над обрывом спиной к красивейшей поляне, на которой в лунные ночи водят свои хороводы зайцы. Сидел, любуясь Ялтой: она так разрослась за послевоенные годы, что воскресни — допустим на миг и это чудо, воскресни погибшие — они бы, пожалуй, не сразу и узнали родной город. Кстати говоря, именно здесь, на Банистровой поляне, погибли два Николая, два замечательных партизанских разведчика — Попандопуло и Алчачиков…

Однако вернемся, как это ни трудно, в 1944-й. Без проводника не обойтись. Кто будет нашим Виргилием на сей раз?..

Я выхватил февральский эпизод из воспоминаний Кравцова потому, что начало года несло чрезвычайные перемены. Анна Калугина вовремя попала в город — через несколько дней начался очередной прочес лесов. Сколько их уже было! Каждый должен был покончить наконец с партизанами, и всякий раз после этого партизаны наносили новые удары.

О самом прочесе и связанных с ним боях написано немало. Для моих целей этих описаний было бы вполне достаточно, но хотелось живого общения, непосредственных впечатлений человека, который сам пережил эти бои, и я пошел к Михаилу Дмитриевичу Соханю.

Из приказа по 7-й партизанской бригаде Южного соединения.

…Старшего лейтенанта Крапивного И. В., ранее исполнявшего должность комиссара 10-го Ялтинского партизанского отряда, назначить командиром того же отряда.

Прибывшего из штаба Южного соединения т. Соханя Михаила Дмитриевича назначить комиссаром 10-го Ялтинского партизанского отряда.

Командир бригады ст. лейтенант Вихман.

Комиссар бригады ст. политрук Сытников.

Начальник штаба майор Казанцев.

Еще с осени сорок третьего областной подпольный партийный центр настойчиво требовал пополнения партизанских отрядов командным и политическим составом. Но в 10-й отряд Сохань попал не сразу. До этого пришлось побывать на Керченском плацдарме…

Немаловажная деталь: был журналистом в довоенной Ялте. А положение газетчика известно: к нему и за советом идут, и за помощью, и с жалобой. Одним словом, ялтинцы помнили этого молодого человека, которого некогда привел в их город злой туберкулез. Однако положение комиссара, особенно поначалу, было деликатным.

Во всем требовались гибкость и понимание обстоятельств. В отряде был громоздкий тыл. Человек посторонний увидел бы женщин, стариков, детей и, пожалуй, подосадовал бы: как же воевать с такой оравой? А иначе было нельзя. Ну вот, например, в лес пришла тетя Дуся — Евдокия Федоровна Мускуди. Да не одна, а с сестрой и старенькой свекровью. Даже козу привели с собой. Кое-кто зубоскалил, что реальная польза в лесу была только от козы. Но женщины пришли потому, что нуждались в защите. Единственный мужчина из этой семьи был подпольщиком и стал партизаном. Их дом, «усадьба Мускуди», долгие месяцы был базой, явкой. Здесь находили пристанища и Кравцов с Кондратьевым, и Ходыкян, здесь жил и прятался Евстратенко… В конце концов немцы сожгли и разрушили дом. Женщины успели уйти в лес. Как же отказать им в приюте!