Читать «Три ялтинских зимы (Повесть)» онлайн - страница 160

Утром пошли по Ореховой балке к маленькому водопаду — умыться и позавтракать. Пока мы с Кондратьевым занимались туалетом, Калугина лазала по склону и что-то собирала. Через некоторое время она подошла к нам с букетом подснежников. Она прижимала их к лицу, разговаривала с ними, а нам было не до этого — мы думали, как провести ее в Ялту…»

Чтобы не интриговать вас понапрасну, сразу скажу, что Анна Ивановна Калугина, которая до этого работала в ялтинском подполье, а теперь стала разведчицей отряда «Сокол», в город проникла отчасти, может быть, и с помощью этих подснежников, которые, смеясь, сунула под нос стоявшему на мосту румынскому часовому.

Причины, которые приводят нас в лес, бывают разными, но, очутившись в лесу, человек невольно поддается его очарованию. Крайняя, смертельная опасность впереди, и — подснежники, мимо которых пройти невозможно. «Она прижимала их к лицу, разговаривала с нижи…» И ведь тот же Кравцов, человек жестковатый и резкий, хоть и пишет, что «нам было не до цветов», запомнил это, рассказал во всех подробностях даже четверть века спустя!

А я пришел сюда по их следам ровно через тридцать лет и три года. Февраль 1977-го был таким нее снежным и ветреным, а на юг Крыма приносил дожди… Наши горные леса не ждут пробуждения, они всегда бодрствуют, зеленеют можжевелышками, сосной, сумрачным тисом, плющом, иглицей; заросли которой, будто кровавой росой, обрызганы ягодами, дроком, земляничником, забавным в своей кажущейся наготе (приезжий народ называет это изящное деревце «бесстыдницей»), просто травой наконец. Короткая спячка, в которую впадают все же листопадные деревья и кусты, не делает наш лес серым и унылым — он становится как бы просторнее, обозримее. Подлинное его украшение весной — каскады водопадов. Я взял круто вправо и полез к одному из них — не тот ли это, о котором пишет Кравцов? Неподалеку тоже была пещера.

Я ничего не искал и не надеялся найти. Вода была удивительно вкусна. Меж камней скользнула ящерица — сперва даже не поверилось: ящерица в феврале? Набухли и готовы были бесшумно взорваться почки — желтым цветом у кизила, бело-розовым у боярышника и терна. Верховой ветер — срываясь с яйлы, он не задевал здесь даже верхушек деревьев, обрушивался далеко от берега на море — временами ронял водяную пыль, вспыхивавшую радугами… Что еще можно желать среди такой красоты? Мне ничего больше и не нужно было.

Но когда, испив водицы, я глянул вверх, то увидел чудо: среди торжествующей весны сплошь заснеженный склон. «Откуда он здесь, внизу, когда снега не стало и на яйлах?» Однако эта мысль мелькнула и тут же пропала, бесхитростный обман рассеялся: то был не снег, а цветы, подснежники.

Мне никогда не случалось видеть их так много. Они расстилались несколькими огромными белоснежными коврами. Их красота была нежной, трогательной и беззащитной. Каждый цветок порознь напоминал потупившегося ребенка. Но чудо было и в том, что все вместе они являли некую торжествующую, победительную в своей доверчивости красоту. Они были бесстрашны, как дети, которые не знают, что такое опасность, и привыкли во всем верить нам, взрослым.