Читать «Три цвета магии: старт - отказ - выбор» онлайн - страница 13

3.8.

Из сказанного очевидно, что Белый маг должен как зеницу ока хранить НЕСОПРИКОСНОВЕННОСТЬ множественных миров. Потому что воздух одного из них почти всегда оказывается ядовит для другого. При нарушении этой несоприкосновенности происходит выравнивание по наиболее низменному, как если бы высоко вознесенный сосуд оказывался сообщающимся с сосудом, располагающимся внизу. (Это можно хорошо почувствовать, например, представив, как бы все оказалось поставленным с ног на голову в результате применения к Прометеюветхозаветной заповеди «не укради».) Серая же магия всегда стремится смешать Божий дар с яичницей (отсюда и ее фанатическая вера в «только лишь один мир»), и поэтому-то само дыхание ее убивает Чудо.

3.9.

Практика белой магии позволяет заметить и еще один очень интересный факт. Какой бы то ни был мир, и каких бы именно ограничений он ни потребовал – ограничения эти тогда только могут послужить успеху Свободы, когда они не противоречат осуществлению в этом мире трех основных Начал – не противоречат Любви, Истине, Красоте.

3.10.

Таким образом практика белой магии выявляет, помимо трех переменных(пространство, мир, время), существование также и трех констант(Истина, Красота, Любовь).

С первого взгляда кажется непонятным, откуда взяться константам (ограничениям!) в безграничных пространствах Свободы, к которым привел, вроде бы, именно решительнейший ото всегоотказ.

Но противоречия нет. Допустить ВСЕ действительно означает и не допускать НИЧЕГО в качестве абсолютной, предельной, конечной истины...кроме, разве, Того, Кто определяет самую эту возможность что-либо допускать или не допускать.

3.11.

Действительно: НИЧЕГО абсолютного... но САМ Абсолют – остается. И остается в качестве Единственного, Что Действительно. Именно таким образом оказывается осуществлен ВЫБОР. То есть выбором оказывается не что иное, как полностью совершенный, исполненный, пройденный от начала и до конца – ОТКАЗ.

Именно прозрачностьпредельного отказа обеспечивает абсолютно ясное видение того, между чем и чем приходится выбирать. И в наипредельном, если можно так сказать, случае, когда удается допустить небытие даже самого «я» (а именно это на практикеудается сделать юродивым) остается уже только лишь Одно.

Остается Тот, Который допускает, так сказать, экзистенцию самого этого не-бытия «я». (Ибо состояние допущения небытия «я» оказалось бы неустойчивым, если бы оно зависело только от произвола – а следовательно и от наличия – этого самого «я», НЕбытие которого этим допущением утверждается. Святые же могут юродствовать, сотворяя чудеса и прозревая будущее, многие десятилетия. Следовательно, То, Что оказывается возможным разглядеть в прозрачности наипредельнейшего отказа, едва ли есть всего только наше «я»...)

3.12.