Читать «Треугольная шляпа» онлайн - страница 43

— Довольно, довольно, не говори мне больше ничего! Ничего!..

— Мы не только не признали друг друга, — продолжала сенья Фраскита, — мы перепугались и бросились в разные стороны… Понял теперь, что меня на мельнице не было?.. Если же ты хочешь знать, почему на нашей кровати лежал сеньор коррехидор, то пощупай одежду, которую ты надел на себя, — она, видно, и сейчас еще не просохла. Так вот эта одежда объяснит тебе все лучше, чем я… Его милость изволил свалиться в канал, а Гардунья раздел его и уложил в постель! А отворила я дверь, потому что вообразила, будто это ты тонешь и зовешь меня на помощь. Наконец, если ты хочешь знать относительно назначения… Нет, сейчас я ничего больше не буду говорить. Когда мы останемся одни, я расскажу тебе все до мельчайших подробностей… а в присутствии сеньоры мне об этом говорить не подобает.

— Сенья Фраскита сказала правду, истинную правду! — поспешил заявить сеньор Хуан Лопес, угадав в донье Мерседес подлинную начальницу коррехимьенто и желая снискать ее расположение.

— Все правда! Все правда! — подтвердил Тоньюэло, следуя течению мыслей своего начальника.

— Пока… все! — заключил коррехидор, весьма обрадованный тем, что объяснения наваррки дальше этого не пошли.

— Итак, ты не виновна! — воскликнул дядюшка Лукас, склоняясь перед очевидностью. — Фраскита, моя любимая Фраскита! Прости меня за то, что я был к тебе несправедлив, дай мне обнять тебя!..

— Нет, уж это дудки! — отстраняясь, молвила сенья Фраскита. — Прежде чем обнять, я хочу услышать твои объяснения.

— Я дам объяснения и за него и за себя… — вмешалась донья Мерседес.

— Я их жду целый час! — произнес коррехидор, пытаясь придать себе важности.

— Но я подожду, — продолжала коррехидорша, презрительно поворачиваясь спиной к мужу, — пока эти сеньоры поменяются платьями. Лишь после этого я дам объяснения тому, кто их заслуживает.

— Пойдемте… Пойдемте поменяемся… — обратился мурсиец к дону Эухенио, радуясь, что не убил его, и все же глядя на него со свирепостью мавра. — Я задыхаюсь в вашем платье! Я был в нем так несчастен!..

— Потому что ты недостоин его носить! — ответил коррехидор. — Я же, наоборот, жажду его надеть, чтобы отправить на виселицу тебя и еще полмира в придачу, если объяснения жены меня не удовлетворят.

Донья Мерседес, слышавшая эти слова, успокоила присутствовавших мягкой улыбкой, свойственной тем рачительным ангелам, назначение которых — охранять людей.

Глава XXXIV

А ведь коррехидорша тоже недурна!

Как только коррехидор и дядюшка Лукас вышли из зала, коррехидорша вновь опустилась на софу, усадила рядом с собой сенью Фраскиту и ласково и просто обратилась к слугам и домочадцам, толпившимся у дверей:

— Ну, а теперь, мои милые, расскажите сами этой замечательной женщине все, что вы знаете обо мне дурного.

«Четвертое сословие» придвинулось ближе, и все заговорили разом, перебивая друг друга; но кормилица, пользовавшаяся наибольшим уважением в доме, заставила всех замолчать и начала так:

— Должно вам знать, сенья Фраскита, что нынче ночью мы с моей госпожой находились при детях, поджидая хозяина, а чтобы время быстрее шло, мы уже в третий раз читали молитву, потому как со слов Гардуньи выходило, что сеньор коррехидор охотится за какими-то важными злодеями; нам не хотелось ложиться, пока не узнаем всех новостей. Вдруг слышим шум в соседней комнате, где господа изволят почивать. Мы помертвели со страху, но пошли взглянуть. И тут — царица небесная! — видим: какой-то мужчина, одетый, как мой господин, но только не он (это и был ваш муж), прячется под кровать. Мы как закричим истошным голосом: «Воры!» Прибежали альгвасилы и вытащили мнимого коррехидора из его убежища. Все узнали дядюшку Лукаса, и моя госпожа тоже. И как увидала она, что на нем мужнино платье, так ей и представилось, что он убил нашего хозяина, и она запричитала, да так жалобно — камни и те, кажется, заплакали бы!.. А мы все кричим: «В тюрьму! В тюрьму! Вор! Убийца!» Тут еще и не такие слова были сказаны… а дядюшка Лукас прислонился к стене, как мертвый, и не может рта разинуть. Ну, а потом видит, собираются вести его в тюрьму: «Что, говорит, я сейчас скажу, лучше бы мне никогда не говорить. Сеньора, я не вор и не убийца; вор и убийца моей чести находится в моем доме, он лежит в постели с моей женой».