Читать «Треугольная шляпа» онлайн - страница 13

— Погоди, не говори ему, что я тут наверху. Он пустится с тобой в объяснения — подумает, что я сплю и меня можно оставить в дураках. Мне хочется позабавиться, слушая, что он будет тебе говорить.

С этими словами дядюшка Лукас протянул жене корзину с виноградом.

— Ловко придумано! — воскликнула она, снова заливаясь смехом. — Вот чертов мадридец! Неужели он воображает, что и для меня он коррехидор? Да вот он и сам… Гардунья наверняка плетется за ним, да теперь, видно, спрятался где-нибудь в овражке. Какая наглость! Схоронись за ветками, то-то мы с тобой посмеемся, когда он уйдет!..

Сказав это, прекрасная наваррка запела фанданго, — оно стало для нее теперь таким же привычным, как и песни ее родины.

Глава XI

Осада Памплоны

— Да хранит тебя небо, Фраскита!.. — промолвил вполголоса коррехидор, приближаясь на цыпочках к тенистой беседке.

— И вас также, сеньор коррехидор! — ответила она непринужденно, отвешивая поклон за поклоном. — Что это вы так рано? Да еще в такую жару! Садитесь, садитесь, ваше превосходительство… Вот сюда, в холодок. Почему же вы, ваше превосходительство, не подождали других? Места для них уже приготовлены. Нынче мы ждем самого сеньора епископа, — он обещал моему Лукасу отведать первый виноград с наших лоз. Ну, как поживаете, ваше превосходительство? Как ваша супруга?

Коррехидор смешался. Он беседует с сеньей Фраскитой наедине, о чем он так давно мечтал! Все это показалось ему сном или ловушкой, которую подстроил враждебный рок, чтобы увлечь его в пучину горького разочарования.

— Не так уж рано… Сейчас, наверное, половина четвертого… — Вот все, что он нашелся сказать в ответ.

В этот момент пронзительно закричал попугай.

— Сейчас четверть третьего, — сказала наваррка, глядя в упор на мадридца.

Подобно уличенному преступнику, коррехидор умолк.

— А что Лукас, спит? — спросил он наконец.

Тут мы должны предуведомить читателя, что, подобно всем беззубым, коррехидор говорил невнятно и пришепетывал, точно жуя собственные губы.

— Еще бы! — ответила сенья Фраскита. — В эту пору он готов заснуть где угодно, хоть на краю пропасти.

— Ну, так… не буди его, пусть себе спит!.. — воскликнул старый коррехидор, побледнев еще сильнее. — А ты, моя дорогая Фраскита, выслушай меня… послушай… поди-ка сюда… Сядь!.. Мне нужно с тобой о многом поговорить.

— Ну, вот я и села, — ответила мельничиха, взяв скамейку и поставив ее прямо против коррехидора.

Усевшись, Фраскита закинула ногу за ногу, наклонилась вперед и подперла щеку ладонью; в такой позе, склонив голову на бок, с улыбкой на устах, играя всеми пятью ямочками, оживлявшими ее красивое молодое лицо, устремив безмятежный взор на коррехидора, она ожидала, когда его превосходительство начнет свои объяснения. Сейчас ее можно было сравнить с крепостью Памплоной в ожидании приступа.

Бедняга хотел было что-то сказать, да так и остался с разинутым ртом, очарованней этой величественной красотой, этим морем обаяния, этой роскошной женщиной с алебастровой кожей, ослепительной улыбкой, синими бездонными глазами — женщиной, точно сошедшей с картины Рубенса.