Читать «Травля русских историков» онлайн - страница 61

В полпредстве советник полпредства Дмитриевский сказал мне: «Нам нужен был приезд такой первоклассной величины, как Вы, чтобы поправить дело». Это мое выступление ознаменовано было прежде всего речью почетного председателя, знаменитого академика Арнё, который сказал, что мое выступление — большое политическое событие. Зал был переполнен учеными, дипломатами, политическими деятелями (многих из них на другой день перечисляли газеты в своих отчетах). Меня и встретили, и проводили овациями. Но самое важное было в том, что в ближайшие дни все газеты Стокгольма и провинции (Упсалы, Гетеборга, Норчепинга) были полны длиннейших отчетов, и даже было 4 передовицы. Последовал ряд банкетов и приемов у шведов, а затем банкет у полпреда Виктора Коппа, выразившего очень большое удовлетворение по поводу моего выступления, сильно смягчившего стокгольмскую атмосферу. Это я взял лишь последние по времени факты. В эпоху травли Раковского в Париже именно мне (и я этим горжусь) удалось после нескольких бесед заставить редактора Гюстава Тэри занять дружественную по отношению к Раковскому позицию (у меня есть письмо Тэри, в котором он вспоминает об этом!). Он — редактор «L'Oeuvre». А насколько важна эта одинокая сейчас позиция «L'Oeuvre», Вы могли бы узнать из телеграмм ТАССа по поводу кутеповской истории.

Может быть, советское агентство ТАСС даже преувеличивает значение раскола, внесенного позицией «L'Oeuvre» в радикальную партию. Но важность факта отрицать никто не станет. И таких фактов в моей деятельности много! Тут все это не так понятно. Но нужно вариться в котле, в котором варятся наши полпредства, чтобы оценить (они-то оценили!), что это значит, когда вся громадная корпорация факультета с деканом во главе является к Довгалевскому, чего никогда еще не бывало. Нужно быть там, чтобы знать, что это значит, когда ректор Сорбонны произносит речь с хвалою советской науке. Дальше: нужно было пережить долгую и опасную травлю стокгольмского полпредства по поводу истории с Г. Г. Александровым, чтобы понять, почему меня и ВОКС из Москвы, и советники полпредства из Стокгольма телеграммами вызывали и торопили мой приезд: мне в стокгольмском полпредстве было сказано, на обеде, там данном в мою честь, что мой приезд ликвидировал историю Александрова, т. е. загладил и прекратил бурю в печати.

Мое выступление и особенно бесчисленные статьи об этом выступлении в стокгольмских газетах (потрудитесь просмотреть их: март и апрель 1929 года!), речь академика Арнё, после моего выступления сказавшего, что Советский Союз, имея таких ученых, как академик Тарле, может не бояться никаких сравнений с любой страной в области науки, — все это здесь было отмечено лишь двумя телеграммами ТАССа, но там произвело впечатление, как выразился полпред Виктор Копп, — огромное». (В декабре 1929 г. я избран образованным в Лондоне Обществом англо-советского культурного сближения — президентом этого общества.) Я и предоставляю Вам нелицеприятно взвесить: что перевешивает в моей прошлой деятельности, с точки зрения советской власти, вред или польза? (С точки зрения фактической, реальной, с точки зрения результатов?)».