Читать «Том 1. Лирические произведения» онлайн - страница 126

Семён Исаакович Кирсанов

БОЛЬ БО́ЛЕЙ

Боль больше, чем бог, бог — не любовь, а боль. Боль, созидающая боль и воздвигающая боль на боль. Боль болей — бог богов. (Боль простит.) (Боль подаст.) (Боль — судья.) Боль — божество божеств. Ему, качаясь, болишься, держась за болову, шепча болитвы: — Боже бо́ли! Или или лама савахфани́? (На кого ты оставил мя, Госпиталь?) Да свершится боля Твоя.

НИКУДАРНИКИ

Время тянется                               и тянется, люди смерти                           не хотят, с тихим смехом:                          «Навсегданьица!» никударики                       летят. Не висят на ветке                                   яблоки, яблонь нет,                      и веток нет, нет ни Азии,                     ни Африки, ни молекул,                      ни планет. Нет ни солнышка,                               ни облака, ни снежинок,                          ни травы, ни холодного,                         ни теплого, ни измены,                        ни любви. Ни прямого,                      ни треуглого, ни дыханья,                     ни лица, ни квадратного,                             ни круглого ни начала,                       ни конца. Никударики,                   куда же вы? Мне за вами?                       В облака? Усмехаются:                   — Пока живи, пока есть еще                            «пока».

«Опять пуста скамья…»

Опять пуста скамья, опять закат лиловат, и перед всеми я кругом-кругом виноват. Опять пустует сад, где осень ждет конца, лишь два листка висят, как высушенные сердца. Одних — не так любил и разобидел их, одними — не понят был, не понял сам — других. А если — подход не тот? И не велика вина? Но жизнь —                  как этот вот пустой стакан вина.

ОТЕЦ

Мне снилось,                     что я — мой отец, что я вошел ко мне в палату, принес судок                        домашних щец, лимон и плитку шоколаду. Жалел меня                       и круглый час внушал мне мужество и бодрость, и оказалось,                    что у нас теперь один и тот же возраст. Он — я                  в моих ногах стоял, ворча о методах леченья, хотя уже —                   что он, что я утратило свое значенье.