Читать «Титаник. Псалом в конце пути» онлайн - страница 40

История Джейсона

Тот же день

Ла-Манш, по пути к Шербуру, 17.10

Джейсон поднялся на палубу, и его встретил закат; он устал, потому что они играли почти весь день. На западе над самым горизонтом висел красный шар. Небо было прозрачное, как стекло. Его очистил ветер.

На корме пели эмигранты. Кто-то принес аккордеон и заиграл жигу. Вокруг тут же столпились люди, счастливые, еще не верящие, что путешествие уже началось. Джейсон никогда не мог понять радости этих людей, по их лицам он видел, что перед ними открывается что-то таинственное, что-то непостижимо прекрасное, страшное и важное: они покидали Европу, покидали дом и отдавали себя во власть будущего. Они вступали в чистилище между своим домом и чем-то новым, совершенно неведомым. Многим из них уже не суждено было увидеть старый континент. Джейсон достаточно хорошо знал Нью-Йорк, чтобы понимать, что их там ждет.

Ему все это казалось тупым и бессмысленным. Он не понимал радости, пылавшей на лицах эмигрантов, как не понимал и вдруг набегавшей на эти лица тени, когда в припеве говорилось о прекрасных холмах Корнуолла, или откуда они там приехали. Ему было одинаково чуждо и их стремление обрести новый дом, и тоска по старому.

Или он просто не хотел ничего этого понимать?

Его залил красный свет. Опять. Джейсон снова купался в этом зареве. Тяжелое, сытое солнце окрасило море. Звонкая песня эмигрантов и их смех превратились в мяч, который то взлетал к небу, то подпрыгивал по поверхности воды. И тут к Джейсону вернулись его утренние мысли, мысли о том, другом. То красное зарево, помнишь его? Помнишь то утро, когда солнце текло к тебе, словно река зла? Голоса на корме стали частицей воспоминания, частицей мерцавшей в нем картины, частицей того утра, когда верное время перестало быть верным.

Было позднее сентябрьское утро. Через матовые высокие окна со свинцовыми переплетами солнце падало на дубовые панели и пол старого школьного холла. Все было окрашено этим светом. Темнота, притаившаяся под потолочными балками, походила на сгустки запекшейся крови.

Из коридоров доносились крики мальчиков. Иногда мальчики, оживленно болтая и смеясь, пробегали через холл, спеша из одной классной комнаты в другую. Это была старая часть школы. Над панелями висели гербы и портреты адмиралов. У одной двустворчатой двери стояли два рыцарских доспеха, у другой — два копья.

В холле, повернувшись лицом к окну, стоял высокий рыжеволосый мальчик. Он закрыл руками лицо и не двигался, словно вокруг него ничего не существовало. Он не замечал тех, кто проходил по холлу.

Он видел только красное зарево, и больше ничего. Оно проникало между его пальцами, прижатыми к глазам. Это был уже не обычный свет, но нечто другое, более сильное, причинявшее боль. И оно вторгалось в него.

Все остальное казалось далеким аккомпанементом, некоей сопровождающей мелодией. От каменного пола исходил холод, ледяная нежность, тянувшая его вниз, он думал: я сейчас упаду. Я хочу упасть. Но он не упал, зарево крепко держало его и не желало отпускать.