Читать «Титаник. Псалом в конце пути» онлайн

Эрик Фоснес Хансен

Эрик Фоснес Хансен

Титаник. Псалом в конце пути

A te Katerina, perche ci sei

АРФИСТ

Кто с хлебом слез своих не ел, Кто в жизни целыми ночами На ложе, плача, не сидел, Тот незнаком с небесными властями. Они нас в бытие манят — Заводят слабость в преступленья И после муками казнят: Нет на земле проступка без отмщенья!

И. В. Гёте

(Перевод Ф. Тютчева)

СУДОВОЙ ОРКЕСТР НА БОРТУ RMS «ТИТАНИК»

10–15 апреля 1912

ДЖЕЙСОН КАУАРД — капельмейстер Лондон

АЛЕКСАНДР БЕЖНИКОВ — первая скрипка Санкт-Петербург

ДЖЕЙМС РИЛ — альт Дублин

ЖОРЖ ДОННЕР — виолончель Париж

ДАВИД БЛЯЙЕРНШТЕРН — вторая скрипка Вена

ПЕТРОНИЙ ВИТТ — контрабас Рим

СПОТ ГАУПТМАН — фортепиано Место рождения неизвестно

Медленным потоком звуков и образов плывут века. Проходят мимо люди и города. Одни образы яркие и четкие, другие — словно скрыты туманом. У каждого времени свои образы и свои звуки. В одних временах слышится пафос гимнов, их музыка взмывает к небесному своду. В других — скрежет железа, надрывные вопли и тихое, словно плач, бормотанье. Медленно плывут они прочь, точно поток, несущий льдины. И ты не в силах их удержать. Они как смутные сновидения, как старинные иконы, на которых древними красками написаны чужие лица и времена. У всех времен свои образы и свои звуки. Это словно стихотворение, которое ты забыл.

И сказал: отпусти Меня, ибо взошла заря.

Иаков сказал: не отпушу Тебя,

пока не благословишь меня.

Бытие, 32,26

10 апреля 1912 г.

Лондон. Перед самым рассветом

Он вышел из парадного и вошел в утро.

Он думал: есть что-то неповторимое в том, чтобы идти одному по тихим утренним улицам, прощаясь с ними, уже находясь в пути. Всегда в пути. Еще рано, еще ты слышишь свои шаги по брусчатке. Еще не взошло солнце.

Улица идет под уклон, она спускается к Темзе. В руке у тебя — небольшой чемодан, под мышкой — футляр со скрипкой. И все. Идти легко. Ты сворачиваешь за угол, и тебе открывается небо на востоке.

Он шел. Вокруг громоздились городские здания; на рассвете они казались легкими и прозрачными. И почти парили в воздухе. А по улице, между домами, текли предутренние сумерки; синие, какими они бывают только в апреле, неуловимые, точно неведомый интервал. В такую рань на улице почти никого не было — несколько ночных пташек, два-три зеленщика со своими тележками, редкие утренние прохожие, он сам. Шаги по камням. Лица, прозрачные, как город, залитый этим светом. Он думал: и мое лицо сейчас тоже прозрачно.

Вскоре он был уже на углу.

Он думал: сегодня ты рано покинул пансион. Влажные, нечистые простыни. Еще один ночлег, еще одна постель, где тебе больше не ночевать. Тебя ждет все, и ты еще даже не знаешь, что именно. Как давно это началось! Сколько их уже было, этих рассветов и тихих улиц, в любое время года. Ты идешь через город и смотришь, как живут люди, видишь одежду и постельное белье, высохшее за ночь, оно висит на веревках и ждет. За окнами спят люди — дети, женщины, мужчины. Ты это знаешь. При небольшом усилии ты почти слышишь их дыхание. Ты знаешь это. Но понять не можешь. Тебе это чуждо. Это никогда не станет твоей участью. Раньше это сердило и пугало тебя, ты мог наговорить Бог знает что или убежать. Теперь все изменилось. Теперь это всего лишь твоя тайна, тебе от нее грустно, но ты счастлив.